Винни-Пух. Большое путешествие к южному полюсу - [15]

– Ну что, – сказал Кристофер Робин, начиная урок, – все выучили то, что вам было задано?

– Все, все! – отозвались ученики, правда, не очень стройным хором. Ослик Иа- Иа вообще промолчал, сделав глубокомысленную гримасу. Сова тоже лишь важно покачала головой, видимо, желая подчеркнуть, что в отношении её этот вопрос неуместен.

– Прекрасно, – кивнул Кристофер Робин. – Тогда начнём. Винни-Пух! Прошу к доске.

– А? – встрепенулся Пух. – Я первый? Ну что ж, я готов.

Медвежонок вышел к доске и стал возле неё с серьёзным и даже важным видом. Остальные ученики смотрели на него с интересом: им ещё ни разу не доводилось видеть, как кто-то отвечает самый настоящий выученный урок. Для Кристофера Робина это было не в новинку, поэтому он сразу перешёл к делу.

– Ну что, Пух, – сказал он, – насколько я помню, тебе было задано выучить наизусть стихотворение великого английского поэта Вильяма Блейка?

– Да, – кивнул медвежонок.

– И ты выучил его?

– Вообще-то, я сделал даже лучше, – с гордостью ответил Пух.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Кристофер Робин.

– Я сочинил своё стихотворение.

– Да? – ещё больше удивился мальчик. – И что же это за стихотворение?

– Оно называется «Возвращение Кристофера Робина».

– И ты собираешься нам его рассказать?

– Конечно, – ответил Пух, уже более скромно.

– Тогда мы тебя внимательно слушаем, – сказал Кристофер Робин.

Мальчик понимал, что по школьным правилам этого делать не полагается, но ведь это была совсем особенная школа. К тому же не каждый день приходится слушать стихи, написанные в твою честь, поэтому учитель Кристофер Робин согласился на то, чтобы медвежонок их прочитал.

– Итак, стихотворение под названием «Возвращение Кристофера Робина», – ещё раз повторил для пущей важности Пух.

– Слышали, – подал голос с места Иа. – Давай, Пух, начинай.

Винни-Пух хорошенько прокашлялся и начал:

Пусть Кристофер Робин отсутствовал год,

Но каждый из нас всё же верил,

Что он к нам вернётся, что он к нам придёт

И всех соберёт нас под деревом.

И я, и Сова, и малыш-Пятачок,

И Кролик, и Ру (даже Тигра),

И Сашка Букашка, и Сэм Паучок

Играли в печальные игры.

Зима была самой печальной из зим

Без нашего лучшего друга.

И даже весна невесёлой была –

Без друга с веселием туго.

Но вот наступили вдруг летние дни,

И с ними пришла телеграмма.

И крикнули Тигре мы дружно: «Гони!

На станцию – прямо и прямо!».

К перрону, пыхтя, подошел паровоз,

Мы прибыли вовремя, вот как!

Да здравствует Тигра! Ведь он нас довёз,

Домчал во мгновение ока.

И Кристофер Робин сошел на перрон,

Неся чемоданы подарков.

И лес наш отныне от скуки спасён,

Он сразу стал шумным и ярким.

Теперь снова вместе мы все заживем,

Не зная ни грусти, ни скуки.

В приветствии радостном соединим

Копытца и лапы и руки.

– Вот и всё, – сказал Винни-Пух, скромно потупив глаза.

– Понятно, – первым подал голос Иа. – По-моему, это даже не стихи про возвращение Кристофера Робина, а какой-то хвалебный гимн в честь нашего уважаемого Тигры. Хотя, возможно, я ничего не понимаю в современной поэзии. Просто мне так показалось.

– Ну нет, Иа, – вступилась за поэта Кенга, – я тоже ничего не понимаю в поэзии,

но, по-моему, стихи хорошие.

– Знаешь, Иа, – сказал Кролик, – я думаю, тебе просто завидно, что Пух написал хвалебные стихи про Тигру. Если бы ты не отказался везти всех нас на станцию, то тогда это были бы стихи про тебя.

– Ничего подобного, – с достоинством возразил Иа. – Просто я хотел сказать, что хвалебные оды сочиняют в честь тех, кто действует у всех на виду. А скромные труженики, те, кто потом в печальном одиночестве катят тележку домой, к сожалению, остаются в тени. Но я не против. Так, наверное, и должно быть.

– Ничего, Иа, не переживай, – успокоил ослика Пух, – когда-нибудь я и про тебя напишу стихи.

– Боюсь, что мне придётся долго этого ждать, – печально вздохнул ослик.

– Спасибо, Пух, – сказал Тигра очень серьёзным голосом. – По-моему, это всё- таки стихи про возвращение Кристофера Робина, что бы там ни говорили. Но всё равно, мне приятно, что в них отражена и моя скромная роль.

– Ах, Тигра! Неужели и ты научился скромности? – удивилась Кенга. – Ну что ж, это очень приятно.

А Кролика волновало в стихотворении Винни-Пуха совсем другое. Он сидел, наморщив лоб, как будто хотел вспомнить что-то важное. После Тигры высказался и он.

– Послушай, Пух, – сказал Кролик не совсем уверенно, – вообще-то я знаю всех своих Родственников и Знакомых, даже самых-самых маленьких, и Сашку Букашку в том числе. Но вот Сэма Паучка я что-то никак не могу припомнить. Объясни, сделай милость, кто он такой, этот Сэм Паучок?

– Вообще-то я тоже не знаю никакого Сэма Паучка, – признался Пух. – Я его выдумал для рифмы.

– Для чего? – с удивлением переспросил Кролик.

– Для рифмы, – повторил медвежонок. – Понимаешь, Кролик, к имени нашего друга Пятачка не так-то легко подобрать рифму. Сам подумай: что рифмуется со словом «Пятачок»? «Каблучок», «дурачок», «облучок»... да и «паучок», пожалуй. На ум больше ничего не приходит. Вот я и решил, что в этом стихотворении слово «паучок» будет самым подходящим. А так как ни с одним паучком я не знаком, то мне пришлось его попросту выдумать. А заодно и записать его в ряды твоих Родных и Знакомых. Я надеюсь, ты не будешь против?