Винета - [29]

Княгиня вздохнула свободнее; она все-таки была не совсем спокойна за Франка.

— Я знала, что могу рассчитывать на тебя, — заявила она, вполне удовлетворенная этим первым свиданием с сыном. Все вполне соответствовало ее желаниям. — Я хотела… А, вот и ты, Бронислав, — обратилась она к брату, который как раз входил в комнату под руку с дочерью.

Вольдемар при последних словах княгини также обернулся. По-видимому, он был все-таки поражен тем, что увидел; он знал только шестнадцатилетнюю девочку, а эта Ванда была совершенно незнакома ему. «Она обещает стать красивой», говорила когда-то княгиня про свою племянницу и, очевидно, сама не ожидала, насколько оправдается ее предсказание, особенно красивы были большие темные глаза, красоту которых графиня Моринская прекрасно сознавала и умела ею пользоваться.

— Вольдемар, вы удивили всю Вилицу своим приездом, — проговорил граф, — и с первого же момента застаете в своем доме гостей. Мы, собственно, хотели уехать уже сегодня, но, узнав, что вы здесь, решили остаться, чтобы приветствовать вас.

— Конечно, кузен Вольдемар, — подтвердила Ванда, обворожительно улыбаясь, и с самой грациозной непринужденностью протянула ему руку.

Нордек поклонился своей прекрасной кузине очень официально. Он, по-видимому, не заметил протянутой руки и не услышал любезного родственного обращения, так как, не ответив на него ни слова, обратился к Моринскому:

— Надеюсь, вы уезжаете не из-за меня, граф! Пока я — тоже гость моей матери, и мы в одинаковом положении.

Граф был очень приятно удивлен подобной вежливостью, которой, вероятно, не ожидал от своего племянника, и ответил очень любезно, тогда как Ванда молчала, плотно сжав губы. Она сочла подходящим встретить молодого родственника со всей непринужденностью светской дамы, чтобы великодушно избавить его от неприятных воспоминаний, и вдруг увидела, что ее великодушие отвергнуто. Ледяной взгляд, с холодным равнодушием скользнувший по ней, доказал девушке, что Вольдемар забыл свое прежнее чувство к ней, но не простил обиды и теперь мстит за нее.

Разговор вскоре стал общим, так как княгиня и Лев тоже приняли в нем участие. В темах недостатка не было: говорили о путешествиях Вольдемара, о его неожиданном приезде и т. д.

Так как была осень, то разговор вскоре коснулся охоты, являвшейся любимым развлечением всех окрестных помещиков, в котором принимали участие и дамы. В связи с охотой Лев упомянул о громадной коллекции оружия покойного Нордека и с большой похвалой отозвался о находящихся в ней ружьях. Граф Моринский начал возражать, Вольдемар же стал на сторону брата. Разгорелся спор, для разрешения которого мужчины направились в зал, где висело оружие, чтобы осмотреть, а затем испытать ружья.

— Вольдемар все тот же, — сказала княгиня, глядя ему вслед, — он проявляет интерес только тогда, когда дело касается охоты; все остальное ему безразлично. Как по-твоему, Ванда, он изменился?

— Да, — ответила девушка, — он стал каким-то слишком спокойным.

— Слава Богу, теперь его можно показать людям, без страха быть смешным и можно не бояться бешеной вспышки при самом пустом разговоре. Но с окружающими он, вероятно, все тот же, и при первой же небрежности конюха по отношению к лошадям, без сомнения, снова проявится вся дикость его нрава. Уже один его приезд — настоящая нордекская штука, — с недовольством продолжала княгиня. — Мало того, что он с последней станции пришел пешком, как какой-нибудь бродяга, так нет, увидев замок освещенным и узнав, что там гости, он отправился к управляющему из страха, что его сейчас же потащат к гостям. Только поздно вечером он пришел в замок, и, назвав себя Павлу, велел проводить его в отведенные для него комнаты, причем строго-настрого запретил беспокоить меня. Я, конечно, через пять минут знала о его приезде, но, считаясь с его строгим приказом, должна была сегодня утром сделать вид, что мне ничего неизвестно.

— Благодаря чему мы были вынуждены остаться, — нетерпеливо заметила Ванда, — но я надеюсь, что папа скоро вернется, и мы сможем уехать.

— Не сейчас же. Останьтесь хоть обедать.

— Нет, милая тетя, я попрошу папу сейчас же велеть запрягать. Неужели ты думаешь, что мне доставляет удовольствие видеть, как господин Вольдемар Нордек совершенно не замечает меня? Он с упорством, достойным удивления, избегал отвечать мне и ни разу не обратился ко мне ни с одним словом.

— Ну, при первой встрече ты можешь разрешить ему эту маленькую месть. Это скоро сгладится. Как ты находишь его внешность? Мне кажется, он изменился к лучшему.

— Я нахожу, что он так же несимпатичен, как и раньше, но, несмотря на это, — не знаю почему, — может быть, потому, что у него теперь лоб не закрыт волосами, — его наружность по сравнению с внешностью Льва не теряет теперь так много как раньше.

Княгиня молчала; только что, когда братья стояли рядом, она сделала то же самое открытие. Несмотря на бесспорную красоту младшего, на которую старший не мог иметь никакой претензии, Вольдемар все же не подвергался опасности быть отодвинутым на задний план. Мать была вынуждена признать это.

— Такие богатырские фигуры всегда имеют преимущество, — заметила она, — они импонируют при первом взгляде; но это и все, у них никогда не следует искать характера или ума.