Вильсон Мякинная голова - [15]

Судьѣ Дрисколлю позволительно было признавать себя свободнымъ мыслителемъ, не утрачивая общественнаго своего положенія. Дѣло въ томъ, что онъ, въ качествѣ именитѣйшаго изъ городскихъ патриціевъ, могъ идти собственными своими путями и руководствоваться личными своими соображеніями. Другому члену того же клуба предоставлялась подобная же свобода, въ виду того, что онъ являлся въ общественномъ мнѣніи круглымъ нулемъ, мыслямъ и поступкамъ котораго никто не придавалъ значенія. Сограждане его любили и довольно радушно принимали у себя, но считали его просто-на-просто нулемъ, на который не стоило обращать ни малѣйшаго вниманія.

Вдова Куперъ, которую всѣ въ городѣ звали ласкательнымъ именемъ тетушки Патси, жила въ чистенькомъ, хорошенькомъ домикѣ со своею девятнадцатилѣтней дочерью Ровеной. Эта очень хорошенькая, романтически настроенная и, вообще говоря, очень милая дѣвушка не имѣетъ, впрочемъ, для нашей повѣети никакого значенія. Двое братьевъ Ровены, оказывавшіеся еще моложе сестры, точно также насъ вовсе не интересуютъ. У вдовушки имѣлась большая свободная комната, которая отдавалась въ наемъ съ полнымъ содержаніемъ одинокому жильцу, если удавалось отыскать такового. Въ данную минуту, однако, къ величайшему прискорбію вдовушки, комната эта стояла уже цѣлый годъ пустою. Ежегодныхъ доходовъ тетушки Патси едва-едва хватало на содержаніе семьи, а потому деньги, получавшіяся съ жильца, являлись желанною прибавкой, дозволявшей внести въ домашнюю жизнь легонькій оттѣнокъ роскоши. Наконецъ, въ одинъ изъ знойныхъ іюльскихъ дней вдовушка почувствовала себя счастливой. Долгое томительное ея ожиданіе благополучно закончилось. На ея объявленіе, печатавшееся цѣлый годъ въ газетахъ, послѣдовалъ, наконецъ, отвѣтъ, и при томъ не отъ какого-нибудь провинціала съ Даусоновой пристани, нѣтъ! Письмо было получено съ сѣвера, гдѣ раскидывался въ туманной дали невѣдомый большой свѣтъ. На конвертѣ красовался штемпель Сенъ-Луискаго почтамта. Сидя на крыльцѣ своего дома, вдовушка какъ будто глядѣла на сверкавшія въ солнечныхъ лучахъ серебристыя волны могучаго Миссисипи, но въ самомъ дѣлѣ не видѣла ихъ, такъ какъ голова ея была слишкомъ занята радостными мечтами. Дѣйствительно, на долю тетушки Патси выпало необычайное счастье. Вмѣсто одного жильца у нея должны были поселиться двое.

Она прочла уже письмо своимъ дѣтямъ, и Ровена, подпрыгивая отъ восторга, отправилась наверхъ присмотрѣть за тѣмъ, какъ невольница Нанси убираетъ и провѣтриваетъ комнату, предназначавшуюся для жильцовъ. Оба ея брата бѣгали тѣмъ временемъ по всему городу, дабы извѣстить населеніе о предстоящемъ важномъ событіи. Оно способно было заинтересовать всѣхъ вообще гражданъ, а потому, если бы ихъ не увѣдомили заранѣе, то они не только бы изумились, но могли бы сверхъ того вломиться въ амбицію. Ровена, вся раскраснѣвшись отъ радостнаго возбужденія, вернулась къ своей мамашѣ и попросила дозволенія вторично прочесть письмо. Оно заключалось въ слѣдующемъ:

«Милостивѣйшая государыня, мы съ братомъ случайно прочли ваше объявленіе и просимъ васъ оставить предлагаемую вами комнату за нами. Мы — близнецы, достигшіе уже двадцатичетырехъ-лѣтняго возраста. Будучи итальянцами по происхожденію, мы жили въ различныхъ европейскихъ государствахъ, а послѣднія нѣсколько лѣтъ провели въ Сѣверо-Американскихъ Штатахъ. Зовутъ насъ Луиджи и Анджело Капелли. Вы желали имѣть всего только одного жальца, но, милостивѣйшая государыня, если вы, удостоите взять съ насъ двойную плату, то мы, надѣюсь, не причинимъ вамъ особаго безпокойства. Мы къ вамъ прибудемъ, съ вашего дозволенія, въ четвергъ».

— Итальянцы! Какъ это романтично! — вскричала Ровена. — Подумай только, мамаша, что здѣсь въ городѣ никогда еще до сихъ поръ не видѣли итальянцевъ! Каждому будетъ смертельно хотѣться на нихъ посмотрѣть, а между тѣмъ итальянцы эти окажутся нашими собственными. Подумай только объ этомъ!

— Что правда, то правда! Они, пожалуй, произведутъ здѣсь и впрямь большое впечатлѣніе.

— Понятное дѣло, произведутъ! Весь городъ навѣрное переполошится. Подумай только, что они были въ Европѣ и во всякихъ иныхъ мѣстахъ! Между тѣмъ сюда къ намъ никогда еше не заглядывалъ ни одинъ путешественникъ! Мамаша, меня лично не удивитъ, если имъ случалось видѣть даже и королей!

— Положимъ, что этого заранѣе утверждать нельзя, но если имъ и не пришлось удостоиться такой чести, они всетаки произведутъ у насъ достаточно сильное впечатлѣніе.

— Я въ этомъ заранѣе увѣрена… Луиджи и Анджело! Какія это дивныя и милыя имена! Они звучатъ такъ необыкновенно и торжественно: не то что какіе-нибудь Джоны, Робинзоны и т. п… Они обѣщали пріѣхать въ четвергъ, а теперь всего только вторникъ! Развѣ можно такъ долго заставлять себя ждать?.. Вотъ идетъ къ намъ судья Дрисколль! Онъ ужь остановился у калитки. Навѣрное онъ слышалъ про нашихъ жильцовъ! Я сейчасъ сбѣгаю ему отворить.

Бывшій судья разсыпался въ поздравленіяхъ и обнаружилъ приличествующую дозу любопытства. Письмо итальянцевъ было прочитано сызнова и подверглось всестороннему обсужденію. Вскорѣ послѣ того прибылъ преемникъ Дрисколля въ должности судьи, Робинзонъ, тоже съ поздравленіями. Письмо было тогда опять прочитано и подвергнуто обсужденію. Это являлось только началомъ. Сосѣди и сосѣдки шли другъ за другомъ нескончаемой вереницей поздравлять тетушку Патси. Вдовушкѣ приходилось принимать эти поздравленія не только во вторникъ до поздняго вечера, но также въ теченіе всей среды и четверга. Письмо читалось и перечитывалось столько разъ, что подъ конецъ совсѣмъ истрепалось. Всѣ восхищались изысканною его вѣжливостью, а также изяществомъ, и практичною ясностью стиля. Всѣ граждане были возбуждены предстоявшимъ пріѣздомъ иностранцевъ и заранѣе уже прониклись живѣйшимъ къ нимъ сочувствіемъ. Что касается до самихъ Куперовъ, то они положительно утопали въ блаженствѣ.