Вилла «Аркадия» - [3]

– Фамилия Арманд не похожа на венгерскую. – Лотти убрала волосы, лезшие в рот.

– Разве? А ты откуда знаешь?

– Иначе просто ерунда получается. Что венгерской принцессе делать в Мерхеме? Она, безусловно, поехала бы в Лондон. Или в Виндзорский замок. Но только не в эту сонную, обветшалую дыру.

– В Лондон, но не в твой район, – с едва ощутимым пренебрежением произнесла Селия.

– Да, – согласилась Лотти. – Не в мой район.

Тот район Лондона, где когда-то жила Лотти, – восточный пригород, щедро усеянный наспех воздвигнутыми фабриками, за которыми в одну сторону выстроились газовые станции, а в другую на многие акры протянулись неказистые болота, – не мог похвастать ни одной выдающейся личностью. Попав впервые в Мерхем, куда ее эвакуировали в начале войны, Лотти с трудом скрывала смущение, когда местные жители сочувственно интересовались, скучает ли она по Лондону. В такое же замешательство ее приводили расспросы о семье. В конце концов люди перестали спрашивать.

Лотти все-таки вернулась домой на два года, до конца войны. Потом, поскольку между ней и Селией завязалась интенсивная переписка, а миссис Холден любила повторять, что Селии будет полезно иметь подругу-ровесницу и, кроме того, «каждый человек должен внести и свою лепту в общее дело», Лотти пригласили вернуться в Мерхем. Сначала речь шла о каникулах, но каникулы затянулись до начала занятий, и в результате ей предложили остаться навсегда. Теперь Лотти просто воспринималась как член семьи Холденов. Не родственница, конечно, не совсем им ровня по социальному положению (всем известно, что от акцента Ист-Энда не избавиться за всю жизнь), но ее постоянное присутствие в деревне больше не обсуждалось. Кроме того, Мерхем давно привык, что люди сюда приезжают и больше домой не возвращаются. Море способно забирать людей в плен.

– Отнесем что-нибудь? Цветы, например. Будет предлог, чтобы зайти.

Селии было явно неловко за свое недавнее замечание: не зря она одаривала Лотти своей особой улыбкой в стиле Мойры Ширер,[1] выставляя напоказ нижние зубы.

– У меня нет денег.

– Да не в лавке же их покупать. Ты знаешь место, где можно набрать красивых диких цветов. Ты ведь всегда приносишь их маме, – заметила Селия, и в ее последней фразе Лотти уловила явственные нотки обиды.

Девушки соскользнули со скамейки и направились в конец парка, где кованые перила обозначали начало горной тропы. Лотти часто сюда наведывалась летними вечерами, когда шум и подавленная истерия в доме Холденов становились невыносимыми. Ей нравилось слушать крики чаек и коростелей, носившихся над головой, и напоминать себе, кто она такая. Миссис Холден сочла бы подобное самокопание неестественным или, по крайней мере, проявлением излишней снисходительности к собственной персоне, поэтому небольшие букетики цветов, собранные Лотти, служили полезной страховкой. Почти десять лет жизни в чужом доме также привили ей некую житейскую мудрость, способность адекватно реагировать на возможные домашние неурядицы, что никак не вязалось с ее юным возрастом. Важную роль играло и то, что Селия никогда не видела в ней конкурентку.

– Заметила, сколько шляпных коробок внесли в дом? Семь, никак не меньше, – сказала Селия и наклонилась к цветку. – Как тебе этот?

– Нет, эти сразу завянут. Набери фиолетовых. Там, у большого валуна.

– У нее, должно быть, куча денег. Мама говорит, нужно целое состояние на ремонт. Она разговаривала с малярами, и те признались, что это настоящий свинюшник. Там ведь никто не жил с тех пор, как Макферсоны переехали в Гэмпшир. Сколько прошло?.. Девять лет?

– Не знаю. Никогда не была знакома с Макферсонами.

– Скучная пара. Дальше некуда. Она носила обувь девятого размера. Если верить миссис Ансти, в доме не осталось ни одного приличного камина. Все разворовали.

– И сад совершенно зарос.

Селия остановилась:

– Откуда ты знаешь?

– Бывала там несколько раз во время прогулок.

– Ах ты хитрюга! Почему меня не взяла с собой?

– Тебя никогда не тянуло прогуляться. – Лотти посмотрела мимо нее на грузовой фургон, испытывая прилив волнения. Они давно привыкли к появлению новых людей: как-никак Мерхем – сезонный городок. Сезоны здесь определяют приезжие, которые прибывают и убывают, словно морские приливы и отливы. Но перспектива заселения большого дома наполнила последние две недели радостным ожиданием.

Селия вновь занялась цветами. Пока перебирала их в руке, ветер приподнял ее волосы золотистой волной.

– Думаю, я ненавижу отца, – вслух произнесла она, неожиданно устремив немигающий взгляд куда-то вдаль.

Лотти оцепенела. Она не считала себя вправе обсуждать ужины Генри Холдена с его секретаршей.

– Мама так глупа. Просто делает вид, что ничего не происходит. – Короткую паузу прервал резкий крик чаек, кружащих над их головами. – Господи, жду не дождусь, чтобы отсюда уехать, – наконец сказала она.

– А мне здесь нравится.

– Да, но тебе не приходится смотреть, как твой отец ведет себя как полный идиот. – Селия повернулась к Лотти, вытянув руку с букетом. – Ну вот. Как ты думаешь, этого хватит?

Лотти взглянула на цветы:

– Ты действительно хочешь туда пойти? Чтобы поглазеть на ее вещи?