Вилла «Амалия» - [19]

Жорж повернулся к Анне:

– Хочешь аперитив?

– Нет, мне пить не хочется. Странная какая-то сегодня погода, – ответила она.

– Душно.

– Душно и парит. Даже дышать трудно, правда?

– Загрязнение окружающей среды, – изрек ресторатор.

– Хотелось бы остаться на воздухе, – сказала Анна.

– Ладно, мы пока прогуляемся к Марне, – сказал Жорж хозяину ресторана.

И они ушли.

Они шагали по берегу, глядя на мерзкую реку, текущую у их ног.

Долина Марны – как, впрочем, и Париж – была до ужаса зловонной.

Тошнотворная смесь запахов человеческой деятельности: заводского дыма, выхлопных газов, табака, духов, пота и мыла – отравляла воздух.

– Знаешь, Жорж, эта ненормально теплая зима наводит на меня тоску, – сказала вдруг Анна.

Он взглянул на часы.

– Ну-ка, пойдем!

И они ускорили шаг. Она держала его под руку. Наконец они вышли на широкую площадь, окруженную голыми стенами. Он отворил дверь узенькой, как часовня, церквушки.

Слава богу, хотя бы здесь, внутри, стоял ледяной холод.

В нефе пахло ладаном и еще чуть-чуть мхом, плесенью, лесом и грибами.

Они с удовольствием уселись на плетеные стулья, однако скоро к ним подошел священник (облаченный в спортивный костюм) и попросил выйти – ему пора было запирать церковь.

– Церковь? Это сильно сказано, – прошептал Жорж.

– Да, она маленькая, но все же это церковь.

– Отец мой, а сколько времени церкви стоят открытыми в наши дни?

– Только в продолжение служб.

– А потом Бог уходит?

– А потом, месье, Бог остается один, – ответил священник-спортсмен.

Он закрыл глаза. Постоял с опущенными веками. И пренебрежительно сказал Жоржу:

– Бог всегда здесь, но всегда один.

* * *

Они покинули священника, церковь, плесень, Бога с его одиночеством, площадь, Марну. Пошли ужинать.

Внезапно Жоржа охватил страх.

– А что, если Томас не уехал в Лондон? Что, если он и она явятся сюда – поужинать вечерком в этом ресторане?

Анна засмеялась.

– Это было бы крайне интересно, но ни на йоту не изменило бы то, что я задумала.

И все-таки Жоржа мучило беспокойство. Всякий раз, как открывалась дверь, он настораживался.

– Ну не волнуйся ты так, – уговаривала его Анна. – Он наверняка в Лондоне.

– А вдруг да не в Лондоне?

* * *

– Жорж, спасибо тебе, – сказала она ему.

Они уже поужинали. И снова шли по берегу Марны. В ресторане они пили вино. И теперь держались за руки. По пути они увидели две плакучие ивы. Потом череду коричневых байдарок, а за ними – вереницу одноместных яликов, скрепленных между собой цепью. Внезапно он привлек ее к себе. Судорожно обнял. Она оттолкнула его.

И сказала:

– Обещай мне, что никогда больше не повторишь этой глупости.

Он покорно кивнул.

– Да, я сделал глупость, – признал он.

Жорж и сам был потрясен своим поступком.

– Ты все-таки вернешься?

– Да.

– И тогда мы останемся в нашем детстве, – произнес он с тяжким вздохом.

– Да, конечно. Конечно.

– И в нашей столовой!

Он засмеялся. И снова взял ее за руку.

– Давай вернемся в школу, – сказал он ей. – Итак, мы строимся в линейку на школьном дворе. Сестра Маргарита хлопает в ладоши. И входим в класс, где стоит печка.

Рука об руку, они вышли из-под шатра листвы. Пешком добрались до конца улицы. Жорж причитал на ходу:

– Как подумаю, что ты все продала, а я еще не успел полностью навести порядок в мамочкином доме!

– Должна сказать, ты не очень-то усердствовал.

– Анна, раз уж ты такой специалист в этих делах, может, займешься сама?

– Ну уж нет.

– Ты просто эгоистка!

– Мало сказать – эгоистка! Я просто в восторге оттого, что скоро увижу южное солнце и лазурное небо.

– Ах, до чего мне хочется увидеть Атласские горы, – сказал Жорж.

– Не вставай завтра утром. Я уеду очень рано.

– А завтрак?

– Позавтракаю где-нибудь в кафе в Париже, когда приеду.

– Пришли мне весточку, как только доберешься до пустыни. И позвони, когда поднимешься на Атласские горы. Или когда увидишь первые оазисы.

– Когда увижу первые оазисы.

– В общем, звони при малейшей возможности.

– Обещаю, – ответила она.

– И сразу же сообщи мне свой новый номер телефона.

– Обещаю, – ответила она.

– Прямо в начале недели.

– Обещаю, обещаю, – повторила она.

* * *

В шесть утра она выскользнула из дома. Не стала будить Жоржа Роленже. Села в белый «эспас». Приехав в Париж, решила напоследок полить сад. Обошла его, держа дешевый желтый шланг. Поливать было особенно нечего. На кустах остались две зазимовавшие розы. Она сорвала их, положила к себе в сумку. Потом взяла посылочную коробку. Заперла дверь дома и садовую решетку новыми ключами. Вернула в гараж Баньолэ машину, которую они ей одолжили. Подписание обязательства продажи должно было состояться в пятнадцать часов в VIII округе. Она почувствовала легкий голод. Подошла к киоску, купила газету. Вошла в кафе, выпила кофе. Съела салат. Сказала себе: «Нужно выпить за собственное здоровье» – и угостилась рюмочкой «кот-де-нюи». В пятнадцать часов зашла на почту, там ей пришлось постоять в очереди. Подойдя к окошку, она отправила посылку на рабочий адрес Томаса. Затем позвонила в агентство недвижимости в VIII округе. Да, подписание состоялось. Она повесила трубку. Вышла. И взяла такси до Северного вокзала.

Глава XII

Постояв в очереди в кассу, она купила билет до Антверпена, заплатив за него наличными. С этим билетом Анна Хидден поднялась на верхний этаж вокзала, туда, где пассажиры ждали поезда на Лондон. Села на скамью и старательно изорвала, сгибая и разгибая во все стороны, свою голубую карточку. Большую часть обрывков бросила в урну на перроне, откуда уходил «Евростар».