Вильгельм Завоеватель - [38]

И лишь недремлющий Вадар да несколько лучников заметили, как откуда-то появились три длинноволосых всадника — англичане. Лучники тут же уложили двоих. Третий сумел скрыться.

Глава XV ГНЕВ ГАРОЛЬДА

Было это 29 сентября года 1066-го, в день праздника святого архангела Михаила, покровителя Нормандии. Вечером того же дня вокруг Певенси выросли походные укрепления и сторожевые башни, защищавшие подступы к кораблям. Вместе со свитой из двадцати пяти всадников, в числе которых был и я, герцог отправился на разведку. Он решил сам обследовать окрестности и выбрать подходящее место для будущего лагеря. Здешние дороги — а скорее, утопавшие в непролазной грязи тропы — были до того плохи, что обратно пришлось возвращаться пешком, путь был неблизкий, и от усталости мы едва передвигали ноги. Герцог, глядя на вконец изнемогшего сенешала Фиц-Осберна, хотя тот и старался не показывать виду, что обессилел, не смог удержаться от смеха. Он велел ему снять тяжеленную кольчугу и надел ее на себя. К счастью, по возвращении нас ждал щедрый стол. Вадар и правда умел творить чудеса. Сир Вильгельм сказал ему:

— Мы захватили бухту Певенси без боя и успешно завершили самый трудный этап похода. Я желаю, чтобы воины отпраздновали нашу первую победу на славу и чтобы каждый получил за это вознаграждение прямо сейчас. Действуй же! Хоть местные жители и бежали отсель, зато стада их остались.

Наше торжество доподлинно отображено на Байейском полотне. Вот стоит Вадар, а вокруг него усердствуют фуражиры. Один забивает топором быка, завалившегося на передние ноги. Другой гонит перед собой барана. Третий тащит на плечах ягненка. Четвертый тянет под уздцы норовистую кобылу. А вот прислуга хлопочет возле котла, который со всех сторон лижут языки пламени; бородач-пекарь достает из походной печи круглые хлебцы; в жаровнях томится мясо. Щит на козлах служит нам столом. Строгому Вадару несут жаркое из дичи на вертелах — для пробы. В центре столы установлены подковой. Во главе ее сидит епископ Одон — он освящает трапезу. Его блюдо состоит из одной только рыбы: ибо был как раз постный день. Зато сир Вильгельм, граф де Мортен и прочие знатные сеньоры с видимым наслаждением отдают должное самым разным кушаньям. Перед ними лежат серповидные ножи, стоят кубки и чаши. А рядом суетится слуга с платом через левую руку.

Вышивальщицы не могли изобразить всех воинов за трапезой, потому как число их было несметно: они ели и пили, расположась вокруг щитов, установленных, как я уже говорил, на козлах либо разложенных на песке, а то и прямо на палубах стругов, которые теперь стояли без мачт на берегу. Повсюду царило веселое оживление. То тут, то там затягивали песни. Некоторое время сира Вильгельма с сотрапезниками услаждал своим дивным голосом Тайефе. После чего герцог держал совет, где порешили разбить один большой, надежно укрепленный лагерь для всего войска. Герар сказал мне:

— Герцог действует в точности как Цезарь! Что перво-наперво делали его легионеры, когда ступали на чужую землю? Возводили укрепления. Хорошо, что мы успели подкрепиться.

Друг мой опять ел да пил за четверых, правда, на сей раз чревоугодие пошло ему явно впрок — оно освежило его память. И вот, полагая, что его все слышат, он громко изрек:

— Воистину наш сир Вильгельм — Великий Цезарь севера!

Однако его слова остались без ответа — то ли их никто не понял, то ли они не дошли до ушей герцога, а может, и дошли, но он их просто не оценил. Во всяком случае, Герар об этом так и не узнал.

В последующие дни нам пришлось здорово потрудиться. С возведением лагеря близ Гастингса надобно было поспешать, и каждый из нас счел своим долгом участвовать в сборке и построении сторожевых башен и в рытье рвов. Граф де Мортен командовал мастеровыми и добровольцами из числа ратников, которых тщательно подбирал Вадар. И я ничуть не преувеличу, если скажу, что огромный, укрепленный со всех сторон лагерь вырос словно из-под земли будто по мановению волшебного жезла.

Наши дозоры денно и нощно объезжали всю округу — она, как и прежде, оставалась пустынной и безлюдной. Но только на первый взгляд. Когда воины, перед тем, как сжечь лачуги, которые мешали вести стрельбу из луков, вздумай неприятель застигнуть нас врасплох, заглядывали внутрь хижин, они непременно находили там затаившихся женщин и детишек и выволакивали их на свет Божий. Одна из таких сцен изображена вышивальщицами. Деревья покамест еще не сбросили с себя листву. Я знал, что из лесных чащ за нами следят англичане, а когда на землю опускается ночь, они подбираются к самым рвам, опоясывающим наш лагерь, и к бухте Певенси, где стоят наши струги. Видно, они думали их подпалить, хотя это вряд ли бы им удалось, потому как все корабли надежно охранялись — там был наш первый форпост. Однажды сиру Вильгельму передали послание от кого-то из местных. Сам наш добровольный осведомитель не отважился явиться к нам и послал своего слугу. Вот что тот поведал герцогу:

— Сир Вильгельм, мой хозяин из древнего нормандского рода, он родственник Эдуарда, а по матери — ваш вассал. Он хочет, чтоб вы знали: недавно король Гарольд в одном бою разбил и брата своего Тостига, и норвежского короля Гадраду, храбрейшего из храбрых воинов, каких когда-либо видел свет, Скоро он будет здесь. По сравнению с его войском ваше, что свора жалких псов.