Викториум - [90]

— Свои за печкой сопят, — ответил караульный. — Ждите. Сейчас старшого кликну.

Не на такой прием рассчитывали мы, конечно. Однако и понять торчащих посреди довольно враждебного султаната казаков вполне можно.

— Вот такие пулеметы вроде были, — указал на торчащий из-за стены ствол «гочкисса» Витютиев. — Из баулов торчали, в смысле.

Значит, у шерифа Али есть такие же «гочкиссы». Хорошо же снабдили его британцы.

Над стеной появилось новое лицо. Почти дочерна загоревшее и украшенное роскошными черными усами с проседью.

— С кем имею честь? — поинтересовался обладатель роскошных усов.

— Штаб-ротмистр Евсеичев, — ответил я. — А вы, как я понимаю, есаул Булатов?

— Неверно понимаете, — покачал головой усач. — Я — корнет Мишагин. Служу по Третьему отделению. Видимо, как и вы, ротмистр? — в последней реплике я услышал вопросительные интонации, а потому утвердительно кивнул.

— Но мне ничего неизвестно о том, что к полусотне Булатова был приписан кто-то из нашего отделения! — крикнул я.

— Все верно, — подтвердил Мишагин. — Так и должно быть. Обо мне нет ничего в документах Александра Сергеевича. Если бы вы, ротмистр, как должное восприняли тот факт, что я тут, это вызвало бы вполне обоснованные подозрения. Относительно вас и вашего отряда.

Корнет отвернулся и махнул рукой за спину. Крикнул, чтобы нам открывали.

— Поговорим внизу уже, — бросил он, и лицо его пропало.

Ворота нам открыли достаточно быстро. Прямо напротив них был установлен на треноге еще один пулемет Гочкисса. Весьма предусмотрительно. Незваных визитеров сразу же ждет неплохой сюрприз в виде длинной очереди почти в упор. За станиной дежурил казак, готовый в любую минуту открыть огонь.

Встречали нас два офицера. Есаул в сильно выцветшей гимнастерке и знакомый уже корнет Мишагин. Собственно, в личности есаула я не сомневался. Однако спешившись, представился им обоим по всей форме. Мишагин и Булатов по очереди пожали мне руку. Следом я представил губернского секретаря Штейнемана.

— Значит, вот кто будет определять, что же мы тут сторожим, — кивнул Булатов. — Наконец-то. Долго что-то их высокопревосходительство вас из империи выписывали. Да и, вообще, как-то уж больно долго не было вас. Соскучились мы уже по русским.

— Я все вам расскажу, — пообещал я. — Только для начала надо куда-нибудь определить моих людей и их лошадей. Мы проделали долгий путь.

— За этим дело не станет, — уверил меня есаул. — Веретинов, — обернулся он к старшему уряднику, стоявшему тут же, — помоги казакам обустроиться у нас.

— Слушаюсь, — ответил тот. И уже через минуту казаки Дядько отправились куда-то в глубь поселка, ведя в поводу всех наших лошадей.

— А мы с вами, господа, — промолвил тем временем корнет Мишагин, — отправимся в наш офицерский клуб.

Он откровенно рассмеялся своей неказистой шутке. Есаул Булатов поддержал его улыбкой. Мы со Штейнеманом соли этой шутки не уловили, однако улыбнулись из вежливости.

— Мы это здание под наш клуб и штаб разом приспособили, — пояснил Мишагин, когда мы подошли к небольшой глиняной коробке, над входом в которую красовалась вывеска с готическим шрифтом выведенной надписью «Clob». [26]— Правда, офицеров у нас раз-два и обчелся. Да и обсуждать стратегии вроде как и не надо. Нападать на нас никто пока не собирается.

Внутри домика под гордой вывеской оказалось прохладней, чем на улице. Вокруг единственного стола стояли пять венских стульев, а в углу красовался деревянный глобус. Такую форму часто имели хранилища спиртных напитков. Теперь-то стала понятна соль шутки относительно офицерского клуба. И вывеска и обстановка внутри вроде бы ему соответствовали. Однако ничего более несуразного придумать посреди Аравии было, наверное, просто невозможно.

— Откуда все это здесь? — не удержался я от вопроса. — Неужели и глобус, и стулья вы везли из самого Стамбула.

Стол, кстати, по всей видимости, сделали уже тут. Слишком уж грубо он был сколочен.

— Уверяю вас, ротмистр, — заулыбался Мишагин. — Все это здесь уже было, когда мы пришли. Досталось нам, так сказать, по наследству. Тут до нас на руднике, как у себя дома, хозяйничали британцы. Из какой-то горнодобывающей компании. Они долго кричали и требовали чего-то, когда мы явились. Но быстро ретировались, как только казаки взялись за нагайки.

— Дикость какая, — буркнул Штейнеман, присаживаясь на стул.

— Всяко лучше, чем в шашки брать, — пожал плечами Булатов, садясь напротив него. Когда же свои места заняли и мы с Мишагиным, есаул кивнул мне и сказал: — Рассказывайте, с чем прибыли.

— Не с самыми лучшими новостями, — ответил я. — Наше посольство в Стамбуле было вырезано. Полностью. Александр Сергеевич погиб, но сумел спасти бумаги, подтверждающие покупку рудника и карту с его расположением.

Я сделал паузу, давая собеседникам время переварить мои слова. Не стоило сейчас гнать лошадей. Ведь дальнейшие мои новости будут еще хуже.

— А вы тогда как к нам прибыли? — поинтересовался севшим голосом Мишагин.

— Мы из состава нового посольства, — объяснил я. — Мы расследовали уничтожение предыдущего посольства. В итоге наткнулись на бумаги. И были командированы новым послом сюда.