Виктор Вавич - [54]
— Швейцар!
Никого.
— Швейцар! — повторил Виктор. — Пойди сюда. Швейцар!
Сверху номерной глянул через перила и скрылся. Виктор вышел на крыльцо и стал со всей силы давить кнопку звонка.
— Ишь, мерзавец! Ишь, мерзавец! — шептал Виктор. За стеклом двери метнулась фуражка с галуном.
— Поди сюда! — заорал Виктор, весь красный, и сам двинулся в вестибюль. — Ты что? — кричал Виктор, подступая к швейцару. — Ты что же, я говорю? Чего тебя у дверей нет? Чего тебя, мерзавца, у дверей нет? Чего тебя, подлеца… распросукин ты сын… Колпак скинь, сволочь! — и Виктор замахнулся, чтоб сбить шапку.
Швейцар сдернул с головы фуражку.
— Ка-ак стоишь? Рвань! — Виктор, красный, напирал на швейцара. — Са-ва-лачь! — крикнул Виктор в самое лицо швейцару. Поворочал глазами минуту и медленно повернулся к двери. — Учить вас надо! — в дверях процедил Виктор.
Запыхавшись, Виктор спустился с крыльца, левой рукой он придерживал шашку, слегка отставив локоть.
Санька заперся на ключ. Он сидел за письменным столом. Булавка с фигурной серебряной головкой стояла перед ним, — он воткнул ее в зеленое закапанное сукно. Стояла стройно, блестяще, как она. И молчала так же. Красивая и живая — и молчит, молчит. Санька не мог отвести глаз. Он не знал: молиться ему на нее или погладить, ласково, бережно. Придет же она еще, придет к Надьке.
— Приди, приди, — говорил Санька. Ему казалось, что булавка глядит, опустив глаза. — Ну, что хочешь, все, все… — говорил Санька, захлебываясь, — Ну, на, на, — и Санька выдернул булавку и воткнул в руку меж указательным и большим пальцем. Приятно было, что больно, и Санька с наслаждением втыкал глубже и глубже, пока, не почувствовал, что булавка проходит насквозь. Он вытянул булавку, поцеловал ее и заколол во внутренний карман сюртука. Булавка острым концом слегка колола тело. Санька горел, неровно, глубоко дышал. Надо было спешить скорей идти делать — и все, все для нее.
«Вот для чего! — Как будто все открылось. — Все для нее, — вот, оказывается, что!»
Санька заново оглядел свою комнату; и все вещи, и диван, и шкаф как будто ухмыльнулись стариковски-весело: «Ну да, а ты не знал?»
«Окно, очень хорошее окно, плотно как запирается. Доброе окно какое. И муха осталась, пусть муха. Пусть живет мушка. Делать надо. Делать. Пока я увижу ее другой раз, сколько я наделаю. Надо спешить». Санька застегнул сюртук и погладил то место, где чувствовал булавку. «Какая к Надьке хорошая пришла. Нет, наша Надька хорошая. Где Надька?» Санька пошел скорей в столовую. Наденька одна за столом допивала свой стакан. Глядела в какие-то карандашные записи.
Наденька глотнула последний раз и стала пальчиками собирать бумажки.
— Надюша, налить тебе еще? — и Санька взялся за кофейник.
Наденька вскинулась глазами.
— Ну, выпей, миленькая, со мной. Ну, полстаканчика. Ну, рано ведь, ей-богу, — и Санька налил Наденьке.
— Понимаешь, мне некогда, — Наденька встала. Санька обхватил Наденьку за талию и насильно посадил ее на стул. Булавка покалывала сильней, и резвой силы не мог удержать Санька. Наденька смеялась, снисходительно, но весело.
— Фу, фу, перегаром!
— Пей, ты пей.
Санька наливал себе, проливал на скатерть, совал Наде сахарницу.
— Я тебя провожу? Хочешь? Ей-богу, мне все равно по дороге. Поправь себе воротничок. Не там, не там, дай я.
Наденька почувствовала первый раз у себя на шее трепетные и бережные руки. Вскинулась на брата и покраснела. Встала, пошла в прихожую. Пусто, жалко стало в столовой. И вдруг из передней:
— Если хочешь, проводи меня до Соборной площади.
Санька бросился надевать шинель. Какая замечательная Наденька у нас!
— Слушай, Надька, — говорил Санька в ухо, — ей-богу, Надька, честное слово, если тебе надо, ты скажи, я тебе помогу.
Надя искоса взглянула прищурясь.
— Нет, серьезно… что-нибудь. Наденька, миленькая, ведь тебя люблю ужасно. Дура ты, идиотка ты форменная, люблю ж я тебя.
— С перепоя! Не дыши на меня. Фу! Ты вот найди мне «Зрительный диктант» Зелинского. Поищи. Да, и вот посмотри там булавку шляпную — в прихожей.
— Какую булавку? — Санька задохся.
— С серебряной головкой, рожки какие-то. Потеряла подруга, прямо неловко. У нас в квартире. Иди теперь. Я одна.
— Ну, иди, иди, — говорил Санька, — иди, милая, — и хотелось вслед благословить ее, перекрестить на дорогу. И он стоял и смотрел Наде в затылок.
Надя обернулась: улыбаясь обернулась и замахала весело ручкой в перчатке, чтоб шел.
Санька повернул с тротуара на мостовую, что окружала сквер у собора. Нянька силилась втолкнуть детскую коляску на обочину тротуара. Санька подскочил, высоко забрал передок коляски и протащил еще шага два по тротуару. Закивал, заулыбался няньке и широкими шагами пошел на Соборную площадь. Дети, новенькие, чистенькие, как на картинках, суетились на песочной площадке. Приказчик важно вертел головой в новой шляпе…
«Чудак какой, — подумал Санька, — и, наверно, очень милый».
Вдруг хриплый крик:
— Не права! Не имеешь!
Санька обернулся. Пьяный сидел на земле. Он обвис на руке городового. Городовой носком сапога стукал его в зад. Ругался, весь красный, стиснув зубы.
— Важжайся с тобой!.. ссстерввва какая!
«Пудя» — рассказ Бориса Житкова для детей, о том что за свои шалости надо отвечать самим. За нехороший поступок ребят пострадал ни в чем не виноватый пес. Помогут ли своему домашнему любимцу дети? Борис Степанович Житков — автор популярных рассказов для детей, приключенческих рассказов и повестей на морскую тематику и романа о событиях революции 1905 года. Перу Бориса Житкова принадлежат такие произведения: «Зоосад», «Коржик Дмитрий», «Метель», «История корабля», «Мираж», «Храбрость», «Черные паруса», «Ураган», «Элчан-Кайя», «Виктор Вавич», другие. Борис Житков, мастерски описывая любые жизненные ситуации, четко определяет полюса добра и зла, верит в торжество справедливости.
Рассказы о смелых и мужественных людях, о том, что случалось с ними в жизни, как они боролись с трудностями и помогали друг другу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Борис Степанович Житков родился 11 сентября 1882 года под Новгородом в семье преподавателя математики. Обучался в одесской гимназии в одном классе с К. И. Чуковским. В 1906 году окончил естественное отделение Новороссийского университета, затем кораблестроительное отделение Петербургского политехнического института. Был юнгой, помощником капитана, ихтиологом, штурманом парусника, рабочим-металлистом, плотником, морским офицером, преподавателем физики и черчения, руководил техническим училищем. Объездил почти весь свет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Вата» — рассказ Бориса Житкова из цикла «Морские истории». Главному герою удалось вычислить предателя и одурачить таможенного досмотрщика. Борис Степанович Житков — автор популярных рассказов для детей, приключенческих рассказов и повестей на морскую тематику и романа о событиях революции 1905 года. Перу Бориса Житкова принадлежат такие произведения: «Зоосад», «Коржик Дмитрий», «Метель», «История корабля», «Мираж», «Храбрость», «Черные паруса», «Ураган», «Элчан-Кайя», «Виктор Вавич», другие.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
За книгу «Федина история» (издательство «Молодая гвардия», 1980 г., серия «Молодые голоса») Владимиру Карпову была присуждена третья премия Всесоюзного литературного конкурса имени М. Горького на лучшую первую книгу молодого автора. В новом сборнике челябинский прозаик продолжает тему нравственного становления личности, в особенности молодого человека, в сложнейшем переплетении социальных и психологических коллизий.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».