Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей - [22]

Было слышно, как шелестят страницы в семейном альбоме и мерно тикают ходики на стене. И над всем этим витал ровный голос матери, которая продолжала свой рассказ:

— Все мальчишки мечтали попасть в состав нашего усть-каменогорского «Торпедо», которое еще в 57-м году заняло второе место в чемпионате Казахстана. И нашему Борьке повезло — он попал в юношеский состав еще школьником, в команду «Спутник-4» под руководством Юрия Тархина. Вот он на фотографии с мальчишками.

А здесь Борьке 12 лет. Их команда в тот год выиграла сразу несколько турниров на призы газеты «Пионерская правда» — первенство города, области и республики в придачу. Они тогда завоевали право представлять Казахскую ССР на турнире «Золотая шайба» в Воскресенске. Правда, занять призовое место им не удалось, но их команду признали самой техничной на турнире. И особенно поразил всех наш Борис. Вот он на фотографии — маленький, щупленький, откуда только силы брались. Но характер у него был взрывной.

— Уже тогда? — спросила Анжела.

— Его отец любил приговаривать: «Я вспыльчивый, но отходчивый». Вот и сын такой же. Но отец его сильно баловал, в отличие от нашей дочери. На дворовой площадке детишкам даже конфеты раздавал, если те точный пас Борьке в игре отдавали. За это детишки нашего сына «Гаденышем» прозвали, а потом и вовсе «Пупом» нарекли — за то, что он всегда хотел, чтобы вся игра через него шла. Но как же иначе, если Борька и в самом деле в хоккей лучше всех играл? Я вот в этой игре мало что смыслю, но иногда сама удивлялась тому, как ему легко удается с шайбой управляться — она будто привязанная к его клюшке. Поэтому его и в хоккейную секцию сразу взяли. А отец и туда стал наведываться. И там все время с тренерами ругался, считая, что они несправедливы к сыну. Чтобы мальчик не делал, отец его всегда оправдывал. Вот Борька нос все сильнее и задирал. И дозадирались оба — сына из секции отчислили. Потому что какому тренеру охота слышать пьяные окрики отца с трибуны? Так Гордеич знаете, что заявил на это? Дескать, сам воспитаю из Борьки хоккеиста. Я ему тогда сказала: уйми свою гордыню, приведи Борьку обратно, а сам на тренировки не ходи. Но он не послушался. А что в итоге получилось? Три месяца он промучился, после чего пошел к тренеру и попросил его принять сына обратно. И тот, душа-человек, согласился. Правда, взял с отца расписку, что тот никогда не будет приходить на тренировки. А то ведь до этого его там иначе, как «хромым чертом», не называли.

— Почему хромым?

— Так воевал он. Перед самой войной его призвали на флот. Летом сорок второго получил первое ранение, потом второе — более тяжелое. Два года пролежал в госпиталях, перенес четыре сложнейшие операции и домой возвратился без ноги — на мине подорвался. На гимнастерке — орден Красной звезды, несколько медалей. Он вообще-то добрым был, но уж больно вспыльчивый. Борис в него пошел.

— Почему был?

— Умер Виктор Гердеевич четыре года назад. Бориса тогда как раз в ЦСКА взяли, выставили на первый турнир. А у отца как раз в это время рак диагностировали. Так он написал армейским начальникам, чтобы те ничего не рассказывали Борису — чтобы тот от хоккея не отвлекался. Борис о смерти отца узнал уже после турнира. Так убивался…

Лежа на раскладушке и слушая рассказ матери, Александров мысленно перенесся в свое прошлое.

Ретроспекция. 1960-е годы, Усть-Каменогорск

Борис проснулся ночью от какого-то шума во дворе. Откинув одеяло, он облокотился на подоконник и выглянул в окно. При свете одинокого фонаря мальчик ясно разглядел силуэт человека, который шел с ведром на их площадку, где они гоняли в хоккей и где чуть позже будет возведена настоящая хоккейная «коробка». А пока ее не было, детям приходилось гонять шайбу на утрамбованном снегом пятачке. По тому, как шел человек — а он хромал на одну ногу — Борис понял, что это не кто иной, как его отец. Осторожно вылив из ведра воду на снежный настил площадки, отец взял в руки дощечку и стал выравнивать залитое водой место, стараясь сделать его как можно гладким. «Да это он нам каток заливает!» — догадался Борис. Отец давно хотел это сделать, чтобы его сын с товарищами смогли играть в хоккей не в валенках, а на настоящих коньках.

Борис осторожно встал с постели и, стараясь не разбудить мать, которая спала в соседней комнате, стал одеваться. В какой-то миг мать начала ворочаться, поэтому сын застыл на месте, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из родительской комнаты. Наконец, там все опять стихло, и Борис продолжил свое дело — натянул на ноги штаны. Потом вышел в коридор и облачился в пальто, а на голову водрузил шапку. В это время дверь отворилась и в предбанник вошел отец с пустым ведром. Увидев сына, он удивился:

— Ты чего это, Борька?

Вместо ответа сын отправился на кухню и взял там второе ведро. Здесь же, в раковине, наполнил его водой. И осторожно, чтобы не расплескать содержимое ведра, зашагал во двор. Отец молча проводил его взглядом, после чего тоже побрел на кухню.

Так они с отцом и ходили из дома на площадку, переносив не один десяток ведер с водой. Дул холодный ветер с Иртыша, над головой скрипуче покачивался одинокий фонарь, а трехсоттысячный город мирно спал накануне очередного рабочего дня. И только два человека не сомкнули в ту ночь глаз — отец и сын Александровы.