Виктор Суворов: исповедь перебежчика - [19]

— К сожалению.

Он кладет передо мной пачку бумаги, конверты, ручку. Бумагу я отодвигаю в сторону, из кармана достаю пачку карточек с названиями и адресами кафе и ресторанов. Каждый шпион всегда имеет в запасе десятка два таких карточек. Чтобы не объяснять новому другу место встречи, проще дать ему карточку: я приглашаю вас сюда.

Я быстро просматриваю все. Выбираю одну. И несколько секунд думаю над тем, что же мне написать. Потом беру ручку и пишу три буквы: GRU. Карточку вкладываю в конверт. Конверт заклеиваю. Пишу адресат — “Правительству Ее Величества”. На конверте ставлю свою персональную печать “173-В-41”.

— Это все?

— Все. До свидания.

Я снова в лесу. Вот моя машина. Я гоню ее дальше и дальше. Теперь встреча с местной полицией тоже может быть опасной. Советское посольство могло сообщить в полицию, что один советский дипломат сошел с ума и носится по стране. Могут сообщить в Интерпол, что я украл миллион и убежал. Могут заявить протест правительству и сказать, что власти Австрии меня захватили силой и что меня нужно немедленно вернуть, иначе. Они умеют делать громкие заявления.

Теперь мне нужна телефонная связь с британским посольством. Я должен объяснить ситуацию, пока какой-нибудь деревенский полицейский пост не остановил меня и не вызвал советского консула. Тогда будет поздно что-нибудь объяснять. Тогда после первой встречи с консулом у меня вдруг пойдет обильная слюна, я начну смеяться или плакать, и за мной пришлют специальный самолет. Пока слюна еще не пошла, я буду пытаться. Укромные телефоны у меня на примете есть.

— Алло, британское посольство, я направил послание. Я знаю, что меня не соединят с послом, но мне нужен кто-то ответственный. Мне не надо его имя, вы там сами решайте. Я направил послание.

Наконец они кого-то нашли.

— Слушаю. кто говорит?

— Я направил послание. Тот, с кем я его направил, знает мое имя.

— Правда?

— Да. Спросите его.

Трубка некоторое время молчит. Потом оживает.

— Вы представляете свою страну?

— Нет. Я представляю только себя.

Трубка снова молчит.

— Чего же вы хотите?

— Я хочу, чтобы вы сейчас вскрыли пакет и послание передали британскому правительству.

Трубка молчит. В трубке какое-то сопение.

— Я не могу вскрыть конверт, так как он адресован не мне, а правительству.

— Пожалуйста, вскройте пакет. Это я его подписывал. Я так подписал, чтобы его содержание не стало известно многим. Но вам я даю право его вскрыть.

Далеко в телефонных глубинах какое-то шептание.

— Это очень странное послание. Тут какой-то ресторан.

— Да не это. Посмотрите на обороте.

— Но и тут странное послание. Тут только какие-то буквы.

— Вот их и передайте.

— Вы с ума сошли. Послание из трех букв не может быть важным.

— Это будет решать правительство Ее Величества: важное послание или нет.

Трубка молчит. Какое-то то ли потрескивание, то ли шипение. Потом она оживает:

— Я нашел компромисс. Я не буду посылать радиосообщение, я перешлю ваше сообщение дипломатической почтой! — В его голосе радость школьника, который решил трудную задачу.

— Черт побери вас с вашими британскими компромиссами! Сообщение может быть важное или нет, не мне решать, но оно срочное. Через час, а может, и раньше будет уже слишком поздно, но знайте, что я настойчивый и, если начал дело, его не брошу. Я буду звонить вам еще. Через пятнадцать минут. Пожалуйста, покажите послу мое послание.

— Посла сегодня нет.

— Тогда покажите кому угодно. Своей секретарше, к примеру. Может, она газеты читает. Может, она подскажет вам решение.

Я бросаю трубку.

Я меняю место. Я обхожу деревню. Я обхожу людей. Во мне звучит жутким ритмом страшная песня “Охота на волков”. Совсем недавно я чувствовал себя затравленным зверем, но силы вернулись ко мне. Мертвой хваткой я вцепился в рулевое колесо, как летчик-смертник в штурвал своего самолета. Живым они меня не возьмут. Ах, расшибу любого, кто поперек пути встанет! А на крайний случай у меня отвертка огромная в запасе. Эх, кому-то яее в горло всажу по самую рукоятку. Жизнь продаю! Подходи, налетай! Но дорого уступлю!

Звоню в британское посольство. Попытка вторая и последняя. Я редко кого дважды просил, а трижды никогда. И никогда впредь. Впрочем, немного мне осталось.

Я обещал позвонить через пятнадцать минут, но вышло только через сорок три: у намеченного мной телефона было людно.

— Британское посольство?

— Да

Но изменилось решительно все. Короткий ответ звучит резко и четко, как военная команда. Все тот же мужской голос:

— У вас все хорошо? Мы волновались. Вы так долго не звонили.

— Мое послание.

— Мы передали ваше послание в Лондон. Это очень важное сообщение. Мы уже получили ответ. Вас ждут. Вы готовы?

— Да

— Адрес на карточке — это место, где вас надо встретить?

— Да

— На карточке не указано время. Это означает, что вас надо встретить как можно быстрее?

— Да

— Мы так и думали. Наши официальные представители уже там.

— Спасибо.

Это слово я почему-то произнес по-русски. Не знаю, понял ли он меня».

«“Жопа” просит кирпича!»

— Я прочитал, конечно, «Аквариум» (и не раз), но все же спрошу: когда ты только начинал в ГРУ работать, как вас пугали, какие за возможную измену Родине кары сулили? Говорили, что, предположим, убьют, четвертуют, колесуют?