Виктор Иванов - [10]

Шрифт
Интервал

Для Иванова старинная церковная архитектура остается средоточием народной эстетической мудрости, концентрацией пластических закономерностей, сохраняющих глубокий психологических смысл. Его восхищает умение древних строителей преломлять в своих творениях духовные свойства человека, неповторимые особенности местной природы, своими специфическими средствами раскрывать особые черты национального характера. Архитектоника храма подсказывала ему внутреннюю логику построения живописных произведений. Так, созданию программной картины Родился человек предшествовала серия пейзажей, написанных в Переславле-Залесском. В каждом из них смысловой и пространственной доминантой является церковь, вокруг которой группируются четкие объемы домов, возникают комбинации форм, непосредственно действующие на чувство, вызывающие ассоциации с исторической и духовной жизнью людей. Да и в самой образной красочности пейзажей растворен дух и колорит эпической древности, чем-то глубоко созвучный стилевой правде современной эпохи. С веками неслабеющая выразительность древнерусской архитектуры указывала Иванову на тесную зависимость подлинной художественной культуры от эстетического сознания и миропонимания народа.

Наглядное постижение древних памятников Переславля-Залесского найдет свой отклик в полотне Родился человек. Под впечатлением от застывшей музыки каменных плоскостей и объемов художник сотворит неповторимую цветовую мелодию, глубоко родственную народной лирике, связавшую фигуры молодой матери и сидящего за обеденным столом спиной к зрителю отца в одно духовное целое. Всем конструктивным, интонационно-ритмическим строем изображения автор говорит зрителю, что нет на вечной земле ничего более прекрасного и значительного, чем рождение нового существа и той естественной человеческой общности, которая возникает между близкими, любящими людьми.

Этюд к картине Рязанские луга. Ворошат сено. 1966

Собственность художника

Рождение теленка. 1977

Собственность художника


Прикосновение к великому национальному прошлому, способность улавливать его отголоски в духовной и физической деятельности современников помогли мастеру найти свой критерий содержательной формы, ставящий значение духовного, человеческого начала выше чисто формальных ценностей, сопрягающего специфические достоинства живописи, рисунка, композиции с обретением истины действительной жизни. Стремление найти глубокое воплощение духовного опыта живущих поколений сказывается на композиционном мышлении мастера, целенаправленно освобождающего истинные стороны бытия из-под власти промежуточных требований, изменчивых обстоятельств. Для него важно подвести зрителя к пониманию абсолютной красоты и ценности реальных вещей, существующих человеческих отношений, обособить непосредственное значение объекта от побочных интересов, случайных аспектов. Отсюда его привычка изображать видимое, строить пространство и группы компактными цветовыми ритмами, на основе прочного линейно-пластического «каркаса». Цвет в мгновенных изменениях, зависящих от подвижного освещения, погодных условий, времени года и суток, его интересует мало. Стремление к собранности, обобщенности живописных масс чувствуется во всем: в разработке светотени, полутонов, в четкой ограненности формы, в ритмической упорядоченности цветовых интервалов и пятен. Ему безотчетно хочется сблизить, объединить более легкий и прозрачный цвет среды с цветовой пластикой фигур, предметов, сжать пространство с помощью особого приема, когда тени присоединяются к теням, свет - к свету при подчеркнуто активной объединяющей роли общего рефлекса. К созданию картины художник приходит через упорную работу над графическим решением задачи, что сказывается на характере силуэтного обобщения форм, в ясно очерченной конфигурации цветовых пятен, в улаживании возникающих противоречий между пространством и плоскостью, крупномасштабным ближним планом и условной глубиной. Все эти структурные моменты обретали силу и выразительность в единстве с образной структурой произведения.

Рязанские луга. 1962-1967

Государственная Третьяковская галерея, Москва


Разумеется, при живописном воплощении замысла мастер рисует кистью, строит и характеризует форму цветом, и все же если не ведущая, то очень существенная роль рисунка в его композиционных разработках более чем очевидна. Однако сам художник не считает, что в комплексе обязательных элементов реалистического мастерства какому-то средству следует отдавать предпочтение, ибо без равноправного сотрудничества рисунка, цвета, а тем более композиции добиться в живописи серьезных результатов просто невозможно. Он не разделяет живопись на цвет и рисунок: «Скорее, - говорит Иванов, - я ощущаю себя просто художником, композитором картин. А сколько живописи или рисунка в моих работах, не суть важно. Главное, чтобы количество того и другого находилось в согласии с художественной идеей, которую я хочу выразить. Вопрос о полноценной живописной форме беспочвенен, если арбитром не выступает художественный образ, неопровержимый в своей жизненной и пластической убедительности. К примеру, Корина в свое время ругали за жесткость пластического языка, Дейнеку - за избыточный графизм. Но попробуйте у них отнять эти псевдонедостатки, и обаяние созданных ими образов заметно ослабнет. Мне также ставили в вину тяготение к сумеречным гармониям, приглушенной гамме. Действительно, когда я пишу натурный пейзаж при солнечном свете, мне инстинктивно хочется пригасить яркости и светлоты, наблюдаемые в природе, уменьшить общую освещенность, естественно до разумной черты. Но это выходит само собой, без какого-либо изначального умысла или программного нажима с моей стороны. Это мой выбор цветовых отношений, продиктованный не только личными качествами, но и нужный мне по теме, обусловленный спецификой изобразительной задачи»[Из беседы В. Сысоева с художником 29 ноября 1998 года.].

Продолжить чтение
Еще от автора Владимир Петрович Сысоев
Аркадий Пластов

Аркадий Александрович Пластов родился в 1893 году в художественно одаренной семье. Его дед был сельским архитектором, занимался иконописью. Свою любовь к искусству он передал сыну, а через него и внуку. Для последнего самым ярким воспоминанием юности был приезд в село артели иконописцев, приглашенных подновить росписи местной церкви, некогда изукрашенной отцом и дедом. С восхищением наблюдал юноша за таинственными приготовлениями богомазов, ставивших леса, растиравших краски, варивших олифу, а затем принявшихся чудодействовать разноцветными кистями в вышине у самого купола.

Рекомендуем почитать
55 книг для искусствоведа. Главные идеи в истории искусств

«Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия» – Оскар Уайльд. Эта книга – не только об искусстве, но и о том, как его понимать. История искусства – это увлекательная наука, позволяющая проникнуть в тайны и узнать секреты главных произведений, созданных человеком. В этой книге собраны основные идеи и самые главные авторы, размышлявшие об искусстве, его роли в культуре, его возможностях и целях, а также о том, как это искусство понять. Имена, находящиеся под обложкой этой книги, – ключевые фигуры отечественного и зарубежного искусствознания от Аристотеля до Д.

«Митьки» и искусство постмодернистского протеста в России

Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.

Польский театр Катастрофы

Трагедия Холокоста была крайне болезненной темой для Польши после Второй мировой войны. Несмотря на известные факты помощи поляков евреям, большинство польского населения, по мнению автора этой книги, занимало позицию «сторонних наблюдателей» Катастрофы. Такой постыдный опыт было трудно осознать современникам войны и их потомкам, которые охотнее мыслили себя в категориях жертв и героев. Усугубляли проблему и цензурные ограничения, введенные властями коммунистической Польши. Книга Гжегожа Низёлека посвящена истории напряженных отношений, которые связывали тему Катастрофы и польский театр.

Дневник театрального чиновника (1966—1970)

От автора Окончив в 1959 году ГИТИС как ученица доктора искусствоведческих наук, профессора Бориса Владимировича Алперса, я поступила редактором в Репертуарный отдел «Союзгосцирка», где работала до 1964 года. В том же году была переведена на должность инспектора в Управление театров Министерства культуры СССР, где и вела свой дневник, а с 1973 по 1988 год в «Союзконцерте» занималась планированием гастролей театров по стране и их творческих отчетов в Москве. И мне бы не хотелось, чтобы читатель моего «Дневника» подумал, что я противопоставляю себя основным его персонажам. Я тоже была «винтиком» бюрократической машины и до сих пор не решила для себя — полезным или вредным. Может быть, полезным результатом моего пребывания в этом качестве и является этот «Дневник», отразивший в какой-то степени не только театральную атмосферу, но и приметы конца «оттепели» и перехода к закручиванию идеологических гаек.

Амедео Модильяни

Есть в искусстве Модильяни - совсем негромком, не броском и не слишком эффектном - какая-то особая нота, нежная, трепетная и манящая, которая с первых же мгновений выделяет его из толпы собратьев- художников и притягивает взгляд, заставляя снова и снова вглядываться в чуть поникшие лики его исповедальных портретов, в скорбно заломленные брови его тоскующих женщин и в пустые глазницы его притихших мальчиков и мужчин, обращенные куда-то вглубь и одновременно внутрь себя. Модильяни принадлежит к счастливой породе художников: его искусство очень стильно, изысканно и красиво, но при этом лишено и тени высокомерия и снобизма, оно трепетно и человечно и созвучно биению простого человечьего сердца.

Драматургия буржуазного телевидения

Наркотизирующий мир буржуазного телевидения при всей своей кажущейся пестроте и хаотичности строится по определенной, хорошо продуманной системе, фундаментом которой является совокупность и сочетание определенных идеологических мифов. Утвердившись в прессе, в бульварной литературе, в радио- и кинопродукции, они нашли затем свое воплощение и на телеэкране.