Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1 - [203]

— Матушка, — колебался Филипп, — вы ничего не заметили?

— Не заметила, Филипп? Вы говорите так неопределенно… Что, собственно, могла я заметить?

— Правда, принцесса хороша собой?

— Да, конечно.

— Однако она не красавица?

— Нет, но с годами она может необычайно похорошеть. Вы же видели, как за несколько лет переменилось ее лицо. Она будет развиваться все больше и больше. Ведь ей всего шестнадцать лет. В пятнадцать лет я тоже была очень худа; но принцесса уже и сейчас красива.

— Следовательно, ее можно заметить?

— Конечно, даже на обыкновенную женщину обращают внимание, а тем более на принцессу.

— Хорошо ли она воспитана?

— Королева Генриетта, ее мать, — женщина довольно холодная, с некоторыми претензиями, но чувства у нее возвышенные. Образованием молодой принцессы, может быть, немного пренебрегали, но, я думаю, ей внушили хорошие правила. По крайней мере так мне казалось во время ее пребывания во Франции. С тех пор она побывала в Англии, и я не знаю, что там произошло.

— Что вы хотите сказать?

— О боже мой, я говорю, что некоторые слегка легкомысленные головы могут закружиться от счастья и богатства.

— Вот, ваше величество, вы сказали именно то, что я думал. Мне кажется, что принцесса немного легкомысленна.

— Не следует преувеличивать, Филипп. Она остроумна, и в ней есть известная доля кокетства, что очень естественно в молодой женщине. Но, сын мой, когда дело касается высокопоставленных особ, этот недостаток приносит пользу двору. Слегка кокетливая принцесса всегда окружена блестящим двором. Одна ее улыбка рождает роскошь, остроумие и даже мужество: дворяне лучше сражаются за принца, жена которого хороша собой.

— Покорно вас благодарю, — недовольным тоном ответил Филипп. — Право, матушка, вы рисуете мне тревожные картины.

— В каком отношении? — с притворной наивностью спросила королева.

— Вы хорошо знаете, — печально сказал Филипп, — вы отлично знаете, как мне не хотелось жениться.

— О, на этот раз вы меня пугаете! Значит, у вас есть серьезные основания быть недовольным принцессой?

— Серьезные — я этого не говорю.

— Тогда зачем же это мрачное лицо! Если вы покажетесь с таким лицом, берегитесь: вас примут за очень несчастного мужа.

— И в самом деле, — согласился Филипп, — я совсем не счастливый муж, и я хочу, чтобы это видели.

— Филипп, Филипп!

— Право, ваше величество, скажу вам откровенно: я не такой жизни ждал, какую мне устраивают.

— Объяснитесь.

— Моя жена никогда не бывает со мной. Она постоянно ускользает от меня. Утром — визиты, переписка, туалеты; вечером — балы, концерты.

— Филипп, вы ревнуете!

— Я? Упаси меня бог! Пусть другие играют глупую роль ревнивого мужа; но я раздосадован.

— Филипп, вы упрекаете свою жену за очень невинные вещи, и до тех пор, пока у вас не будет чего-нибудь более серьезного…

— Выслушайте меня! Женщина, хоть и невиновная, может внушать беспокойство мужу. Некоторые посещения, некоторые предпочтения способны довести бог знает до чего самого неревнивого мужа…

— Наконец-то! Посещения, предпочтения — прекрасно! Уже целый час мы говорим обиняками, и только теперь вы заговорили по-настоящему.

— Ну да.

— Это серьезнее. Но разве принцесса виновата перед вами в подобных вещах?

— Вот именно.

— Как! На пятый день после свадьбы ваша жена предпочитает вам кого-то, посещает кого-то? Берегитесь, Филипп, вы преувеличиваете ее вину; кто ищет во что бы то ни стало доказательств, ничего не может доказать.

Испуганный серьезным тоном матери, принц хотел ответить, но смог только невнятно пробормотать несколько слов.

— Ну вот, вы отступаете? — сказала Анна Австрийская. — Тем лучше! Вы признаете ошибочность своих обвинений.

— Нет, нет, — вскричал Филипп, — я не отступаю, и я докажу свои слова. Я сказал «предпочтения», не так ли? Так слушайте…

Анна Австрийская приготовилась слушать с тем удовольствием кумушки, которое всегда испытывает даже самая лучшая женщина, даже лучшая мать, будь она самой королевой, когда ее посвящают в мелкие супружеские ссоры.

— Итак, — продолжал Филипп, — скажите мне одну вещь.

— Какую?

— Почему моя жена сохранила английских придворных? Скажите!

И Филипп скрестил руки, глядя на мать, в уверенности, что королева не найдет ответа на этот вопрос.

— Но, — ответила Анна Австрийская, — дело очень просто: потому, что англичане ее соотечественники; потому, что они истратили много денег на проводы ее во Францию; потому, что было бы невежливо и даже недипломатично внезапно отослать обратно представителей знатных семей, которые не побоялись никаких жертв, чтобы доказать свою преданность.

— О матушка! Нечего сказать, большая жертва приехать со своей дрянной родины в нашу прекрасную страну, где на одно экю можно купить больше вещей, чем там на четыре! Большая преданность проехать сто лье, провожая женщину, в которую влюблены!

— Влюблены? Филипп, подумайте, что вы говорите!

— Я знаю, что говорю!

— Но кто же влюблен в принцессу?

— Красавец герцог Бекингэм… Неужели вы и его собираетесь защищать?

Анна Австрийская покраснела и улыбнулась. Это имя воскресило в ней столько сладких и в то же время печальных воспоминаний.

— Герцог Бекингэм? — прошептала она.