Викарии Христа: папы Высокого Средневековья. С 858 г. до Авиньонского пленения - [27]

17 июля 923 г. между армиями Рудольфа и Беренгара произошла решающая битва, в которой Беренгар был разбит. Однако и Рудольф потерял много людей, так что он предпочёл договориться с Беренгаром о разделе королевства.

Беренгар, чью твердость и доброту восхваляли летописцы, но о делах которого рассказывается чрезвычайно скупо, пал в 924 г. в Вероне от руки убийцы. Это был третий и последний национальный император Италии[20]. С той поры итальянский народ навсегда утратил императорскую власть.

На историческую сцену снова выступил Альберик. Побуждаемый своей честолюбивой супругой Мароцией, он добивался патрициата в Риме, ставшего как бы вакантным со смертью императора. Судя по сообщениям позднейших летописцев, Альберик рассорился с папой Иоанном. Он сумел подчинить себе войско и деспотически распоряжался в городе, пока наконец мудрому папе не удалось, играя на национальных чувствах римлян, изгнать соперника, неримлянина. Альберик удалился в свои владения и, укрепившись там, строил планы захвата власти с помощью венгров. Вероятно, под предводительством брата папы Пьетро возмущенные римляне восстали против Альберика. Римской милиции удалось захватить и убить его в собственном замке. Мароция осталась вдовой с маленьким сыном.

Рудольф Бургундский смог удержать за собой корону только три года. Против него выступила могущественная партия во главе с Ирменгардой[21], второй женой и затем вдовой Адальберта Иерейского. Внучка знаменитой Вальдрады, она своей красотой и интригами сумела привлечь к себе ломбардскую знать. Если хроники того времени, отчасти романтические, правдивы, то Ирменгарда чарующей прелестью не уступала ни греческой Елене, ни египетской Клеопатре; епископы, графы и короли покорно склонялись к ее ногам. Успев завлечь в свои сети самого Рудольфа Бургундского, новая Цирцея сняла с его головы ломбардскую корону, чтобы одарить ею старшего сводного брата Гуго. Это возбудило всеобщее презрение к Рудольфу; наиболее уважаемый в Верхней Италии миланский архиепископ не оказал ему поддержки. Победителем остался Гуго.

Эти изменения не шли вразрез с интересами папы. Он был очень стеснен в Риме партией Мароции, унаследовавшей богатство, могущество и приверженцев своих покойных родителей. Дочь Теофилакта и вдова Альберика, Мароция позиционировала себя наследницей и продолжательницей дела отца и мужа, и как таковую ее расценивала добрая половина римской аристократии.

Мароцию не считали примером христианской добродетели, однако ее влияние имело под собой основания гораздо более прочные, чем сладострастие и порок. Мароция была красива, умна, хитра и не мучилась угрызениями совести. Неизвестно, соответствовало ли ее сенаторскому титулу кресло в Сенате, но, будучи хозяйкой замка Св. Ангела, она правила Римом и городом Льва. Впрочем, тот, кто пытается докопаться до сути, поймет, что на первый взгляд безраздельная власть Мароции на самом деле таковой не являлась. Мароция правила, пока это было на руку ее сторонникам.

Надеясь снова восстановить императорскую власть, Иоанн X сосредоточил надежды на Гуго Прованском. В 926 г. Гуго был провозглашен королем Италии в Павии, оттуда направился в Мантую, где встретился с папой и заключил с ним договор о сотрудничестве. Здесь же он даровал брату папы Пьетро обширное и богатое герцогство Сполето. Тем самым Иоанн X обеспечил себе весомое преимущество над противниками. Однако представители римской аристократии и в особенности Мароция негодовали по поводу возросшего могущества братьев.

Условием получения Гуго императорской короны было, вероятно, освобождение папы от его врагов в Риме. Но Иоанн обманулся в своих ожиданиях: власть Мароции была в это время более сильна, чем когда-либо. Как только вдова Альберика узнала, что Гуго предстоит стать королем Италии, она решила искать опоры в его младшем сводном брате, маркграфе Гвидо, и предложила ему свою руку. Гвидо не пренебрег красивой и богатой римской сенатриссой, очевидно, рассчитывая вместе с женой приобрести и власть над городом. Таким образом, партия Теофилакта, теперь уже Мароции, действовавшая при Беренгаре в национальных интересах, стала проводником возвышения иностранных государей Прованса.

Иоанн со всех сторон оказался окружен врагами. Тем не менее в этих сложных условиях он сумел продержаться еще два бурных года, что служит наилучшим доказательством ума и энергии этого понтифика.

Его опорой, его вооруженной рукой был брат Пьетро. Все известные хроники подчеркивают глубокую родственную привязанность, существовавшую между братьями. По-видимому, Иоанн поставил Пьетро во главе городского управления и возвел его в консулы. Летописец сорактский[22] называет Пьетро даже маркграфом, поскольку Пьетро удалось получить титул Альберика и овладеть его землями. В скупых строках хроник ясно просматривается, что Пьетро был преградой для партии, которая намеревалась свергнуть папу, возвести на апостольский престол свою креатуру и таким способом захватить власть над Вечным городом.

Гвидо и Мароция, стремившиеся получить патрицианское достоинство, далеко еще не являлись властителями Рима. Они вынуждены были скрытно собирать войска, которые затем повели на Латеран. Если верить летописцам, сначала изгнали Пьетро, но с помощью венгров он сумел вернуться в Рим и бросился на помощь брату, запертому в Латеране. Тогда на глазах у папы по приказанию Мароции наемники Гвидо изрубили Пьетро, схватили самого Иоанна и заключили в замок Св. Ангела. Римский народ поддержал революцию. Этот переворот, о котором приводятся лишь смутные и обрывочные сведения, произошел в июне или июле 928 г., а в следующем году Иоанн X, томившийся в темнице, перешел в мир иной. Как утверждали некоторые современники, Иоанн X по приказу не склонной к сантиментам Мароции был задушен подушкой; по другим сведениям, его уморили голодом.