Вихрь мистических связей - [15]

Впрочем, ударная доля обличительной атаки исходит от Калягина (Платонова). Пастухова (Глагольева) он буквально растворяет в кислоте презрения и безразличия, Богатырёва (Войницева) неоднократно высмеивает, сравнивает с колоколом, в который звонит кто попало, без всякого смущения уничтожает его в глазах молодой жены. В конце концов попросту уводит жену. Ну и, наконец, сама Софья Егоровна (Соловей). С ней Калягин творит что-то запредельное. То уводит в воспоминания, то осмеивает, то целует, то отвергает. Всё это на грани реальности и фарса, сыграть всё это так, чтобы осталась полная уверенность истины без ноты фальши, может лишь векторное кольцо.

Итак: победа социального лошадиного темперамента над кабаньим пустопорожним жизнелюбием? Нет и ещё раз нет. Оба наши разоблачителя находятся под бдительным присмотром хозяйки всего этого бала - Войницевой. Ее играет Шуранова, родившаяся в год Крысы. Ее героиня не пускается в абстрактные дискуссии, не поддерживает разговоров о высоком. Ее цели просты и естественны, позиция беспроигрышна. Ромашин сдается ей без боя, по определению, Калягин пытается сопротивляться, но без особых шансов на успех. Она побеждает в сцене объяснений на качелях, она празднует триумф в сцене с поцелуем, да и в концовке её прогноз на будущее хоть и циничен, но не лишен реализма. Так у кабаньего тела в фильме оказывается лошадиная голова с крысиным носом.

Однако есть у кабаньего тела ещё и длинный хвост. Слугой Кабана остается Дракон. В фильме этот знак представляет Евгения Глушенко (Сашенька Платонова). Самая милая, самая безобидная, её не смущает пустота кабанье-дачного существования, напротив, она восхищена затейливостью и шиком кабаньего племени, она ни с кем не воюет, она всеми восхищается. Герои Богатырёва и Соловей поднимаются ею очень высоко (в этой паре знаков не до конфликтов - сплошное милование).

Хвост идет дальше. Выясняется, что безобидный (для Кабанов) Дракон может быть достаточно грозным надзирателем для Кота. Котом является Кадочников, играющий Трилецкого. Он выпивает и спит в кресле, время от времени начиная храпеть. Деликатной Сашеньке это не нравится, она стыдит отца. Защитить старика может лишь сын, которого играет Михалков. Михалков родился в год Петуха, а Петух - слуга Кота. Все эпизоды, разыгрываемые в хвосте векторного монстра, проходные, но в этом фильме нет ничего лишнего, и каждый эпизод помогает в создании единого векторного пространства.

Единственным человеком, не вовлеченным в векторную круговерть, остается Яков (Никоненко). Но ведь и это оправдано: Якову нет дела до господ, господам нет дела до Якова. Абсолютное одиночество на шумном балу.

Уникальный фильм! Второго такого векторного шедевра, может быть, и во всём мировом кино нет.

В дальнейшем Михалков отказывается от векторных достижений. В "Нескольких днях из жизни И.И.Обломова" к огромному кабаньему телу (Табаков, Богатырёв, Пастухов, Соловей, Авангард Леонтьев) приделана маленькая, старенькая, ворчливая лошадиная голова (Попов), которой хватает на замечания одному лишь Обломову. В остальном Кабаны предоставлены самим себе, крутят между собой треугольник, что окончательно закрепляет торжество сонного царства. Задача фильма безусловно решена, автор празднует победу, но немножко грустно, что нет былых страстей, и немножко скучно...

Седьмой том архива

Начиная с седьмого тома архива в основном идут черновики к тем текстам, что уже выходят из печати. Всё реже и реже встречаются собрания цитат, выписки из статей, та руда, из которой выплавляется металл статей и книг.

Тем не менее при желании можно вылавливать векторные крохи и в посторонних текстах. Так, к примеру, "талантливым пустоплясом" называл Набокова (Кабан) Куприн (Лошадь). Бунин (Лошадь) обнаруживал в Набокове "блеск, сверкание и отсутствие полное души". Впрочем, не только Лошади видели набоковскую пустоту. Борис Зайцев родился в год Змеи, но тем не менее писал о Набокове, что тот "больших размеров бесплодная смоковница".

А вот восторг пред хозяином: Бальмонт (Кот) пишет о Фете (Дракон): "Фет всю долгую жизнь провел влюбленным юношей и не знал, что значит безобразная старость, - заревой свирельник никогда не терял связи с числами неба, пред ним была раскрыта верховная огненная книга... не покидали его эти алмазные калифы, внушали ему, чтобы дух его, летал струнным звуком над беззвучьем, бабочкой над цветами, однодневкой над земными днями..." Ничего особенного, просто оценка одним поэтом другого. Однако интерес есть и в таких оценках, ибо показывает ту ось, по которой Кот стремится пройти к своему идеалу - Дракону.

Для равновесия - слова хозяина о слуге. Паустовский (Дракон) об авторе "Дикой собаки Динго" Фраермане (Кот): "Фраерман был гораздо больше похож на поэта, чем на журналиста. Он смеялся так искренне и простодушно, что постепенно развеселил всех... Мы быстро сдружились. Да и трудно было не подружиться с ним - человеком открытой души, готовым пожертвовать всем ради дружбы. Ночи напролет читал стихи. Он не столько прозаик, сколько поэт".

Одной строкой: А.Грин (Дракон) очень ценил Мериме (Кабан) и считал его "Кармен" одной из лучших книг в мировой литературе. А.Блок (Дракон) о Ф.Сологубе (Кабан): "Явление громадной цельности".