Вид с пирамид - [4]
Отели «Семирамис» и «Шепард» с ресторанами и танцевальными залами на крыше расположены на набережной Нила, у моста Каср эль-Нил, или, как он теперь называется, Ат-Тахрир. На другой стороне набережной, у того же моста, находились английские казармы, которые затем с искренним воодушевлением сломали.
Сама река — независимая, широкая, медленная, самоуверенная, мутная, тысячелетняя. В 1954 году здесь начали строить набережную. Ее прокладывали через районы, застроенные жалкими лачугами, через кварталы нищеты и человеческого несчастья. Теперь набережная уже построена. Но никто не сказал мне, что стало с теми, по чьей кровле прошелся каток цивилизации.
Быстрая езда утомляет сменой впечатлений. Как только поток машин останавливается, несовершеннолетние уличные продавцы предлагают водителям па счастье веночки из цветов жасмина. Город живет, возможно, не по средствам, но жизнь идет полным ходом. У города учащенный пульс и наверняка повышенное кровяное давление. Тут ты буквально ощущаешь, как во все кровеносные сосуды страны вливаются молодые египетские животворные соки. В этом ощущении есть что-то от театрального пафоса. На главной площади с наступлением вечера начинают безумствовать светящиеся рекламы. И ритмические каскады фонтана на площади Ат-Тахрир падают «в унисон» со сверкающим спешащим вечером.
Мы плавно выехали из города и направились в Гизэ. Лихорадочный пульс вечернего города, спавшего днем, создает впечатление непрерывного детективного фильма с восточным реквизитом, с расплывчатыми тенями и силуэтами и с фигурами, крадущимися среди залитых лунным светом колоннад. Чем дальше фары наших машин врезаются в ночную тьму, тем больше мы приближаемся к египетской национальной действительности, удаляясь от космополитического игорного дома цивилизации.
Вдруг шоссе, завернув у «Мена хаус» — фешенебельного отеля у подножия пирамид, резко выбрасывает наши машины на побеленную лунным светом равнину, на которой возвышаются пирамиды.
Где-то позади остался сумасшедший дом современных технических достижений, как в пропасть провалилась вся стерильная техника гигиенического убийства чувств. Неоны у пирамид, как по приказу, гаснут.
Город мертвых, некрополь на краю Ливийской пустыни, некогда находился в тридцати километрах от Мемфиса, города живых.
Три фараона IV династии (третье тысячелетие до нашей эры) — Хеопс, Хефрен и Микерин — построили здесь, на границе между жизнью и смертью, между плодородными садами и высохшей пустыней, три четырехсторонние геометрические фигуры, которые называют пирамидами.
Три горы из гладко отесанного известняка.
Пирамиды бесспорно служили гробницами фараонов, но еще бесспорнее тот факт, что у них было и другое назначение. Какое — этого никто до сих пор не знает.
Разные толкователи предлагали самые разнообразные и самые удивительные объяснения. Ученые выдвинули сотню гипотез. Говорили, будто это бы хи либо обсерватории, либо усыпальницы Иосифа, или очистные станции нильской воды; мавзолеи фараонов или хранилища мер и весов, а возможно, даже сигнальные вышки межпланетных кораблей[8].
Большую пирамиду Хеопса называли «каменной библией»; в ее пропорциях, которые так тщательно рассчитал, измерив при помощи триангуляции район пирамид, Флиндерс Петри, якобы таилась неразрешимая загадка мистических чисел. Однако Петри путем расчетов пришел к выводу, что хотя египтяне и были прекрасными астрономами, но попытка обнаружить элементы метафизики в египетской математике — дело напрасное и ненаучное.
Туристы с Запада, в стиле Запада,
при западающем солнце
В связи с этим вспоминается теория немецкого экономиста Сильвио Гезелла, который утверждал, что Моисею был известен секрет пороха. С прусской добросо-, вестностью Гезелл приводит в качестве доказательства упоминаемые в Ветхом Завете «горящий куст» и разрушение стен Иерихона. К. Керам в своей «Древней истории» пишет, что доктор Гезелл даже доказывал — и был убежден, что доказал, — будто Моисей, воспитанный при дворе Рамсеса своим тестем, оккультистом Иофором, осквернил святой ковчег, устроив там химическую лабораторию по производству взрывчатки. В свою очередь доктор Шарль Функ-Хеллет считает, что египетский локоть, мера длины фараонов, хранимая в коллекциях Лувра, является основой тайны чисел, при помощи которых производили расчет пропорций пирамиды Хеопса.
Культ мертвых в Египте зиждется на вере в то, что духовное «я» каждого человека продолжает жить и после смерти, черпая силу в жертвоприношениях. Вечные дома, или гробницы, расписывали очень живыми сценами из земной жизни. Живопись гробниц и усыпальниц должна была быть настолько правдива, чтобы магической силой художественного изображения вызывать в умершем представления о новой действительности, о загробной жизни, быть отражением его земного существования. В этом вероучении заключено, возможно, первое определение реализма в живописи вообще.
Иное толкование предполагает, что сразу же после смерти покойник обретает способность произносить магические слова и тем самым оживлять все нарисованные в гробнице фигуры и предметы. Поэтому египтяне и рисовали их, как живых. Но львы, тигры и змеи в гробницах были изображены так, что если бы они ожили, то оказались бы безвредными. Их рисовали безногими, разрезанными пополам или слепыми. На мой взгляд, первое объяснение живописи гробниц было более правдиво. Второмуже во многом не хватает художественности, ибо оно предполагает натуралистическое копирование природы и отбрасывает всю художественную красоту надгробной живописи.
