Вид с Лубянки. "Дело" бывшего генерала КГБ. Месяц первый - [12]

Так вот. По возвращении из США я был сразу же направлен в Комитет по радиовещанию. А затем через восемь или девять месяцев под "крышей" Московского радио поехал снова в Нью-Йорк. Четыре года я, как мне кажется, успешно совмещал журналистскую и разведывательную деятельность.

— Кстати, эти два вида деятельности совмещают все наши журналисты, работающие за рубежом?

— Нет, конечно. Среди журналистов не так уж много сотрудников КГБ. Другое дело, что многие помогают нам, выполняя некоторые наши поручения, так сказать, внештатно… Ну вот, в 1964 году я вернулся в Союз. Решено было сменить мне "крышу" на более надежную. И через год я вернулся в США уже с диппаспортом в качестве второго, а потом и первого секретаря посольства СССР в Вашингтоне. Был заместителем резидента советской разведки в США, а когда резидент уехал — довольно длительное время выполнял его обязанности.

— Чем занимается советский резидент в США?

— Надеюсь, вы понимаете, что об этом я сейчас могу говорить лишь в самых общих чертах. В обязанности резидента входит координация работы наших агентурных сетей…

— Вы сказали "сетей"?

— Да, их несколько. Разведуправление КГБ состоит из трех основных подразделений: политической разведки, научно- технической разведки и внешней контрразведки. Каждое имеет свою агентурную сеть и свои объекты работы. Скажем, объектами внешней контрразведки являются ЦРУ, ФБР, Управление национальной безопасности и т. д. А вот госдепом занимается уже политическая разведка. Резидент координирует работу всех этих сетей, сортирует и анализирует информацию. Ведь, в принципе, сбор информации, составление прогнозов о событиях, которые могут отразиться на нашей стране, — основная задача разведки. Естественно, эта информация черпается не только из газет. Зачастую мы ее получаем за деньги. В бюджете КГБ предусмотрена соответствующая статья валютных расходов.

— За время работы в Комитете госбезопасности у вас ни разу не возникали сомнения в правоте того дела, которому вы служите?

— Признаться, первый раз меня это сомнение посетило в 1968 году. Я тогда уже выполнял обязанности резидента. Из Москвы мне прислали телеграмму о том, что завтра состоится вторжение войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Давалась установка приготовиться к возможной негативной реакции, кое-какие мелкие инструкции и указание ознакомить посла. Я был шокирован. Примерно такал же реакция была и у нашего посла Добрынина. Между тем в моем распоряжении имелись абсолютно надежные документы американской разведки, Пентагона, госдепартамента, которые подтверждали, что никакого участия ни ЦРУ, ни другие американские ведомства в подготовке чехословацких событий не принимали. Более того, они были даже застигнуты врасплох масштабами происходящего. И я как резидент информировал об этом свое руководство еще до вторжения. Но самое потрясающее, когда я через год приехал в отпуск в Москву, то узнал, что руководство КГБ распорядилось никому не показывать мои послания и уничтожить их.

— Судя по тому, что вы решились на этот разговор, это не последнее ваше разочарование?

— После окончания работы начальником управления внешней контрразведки я был направлен первым заместителем начальника УКГБ в Ленинграде, где составил себе достаточно полное представление о деятельности органов госбезопасности внутри страны. И пришел к твердому убеждению, что если мы хотим серьезно заняться перестройкой, то не можем опираться на методы организации, которая проникла во все поры нашего общественного организма, которая вмешивается по воле партии в любые дела государственной и общественной жизни, экономики и культуры, науки, спорта, религии. Да нет ни одной сферы жизни, в которой не присутствовала бы рука или тень КГБ. Все разговоры о новом лице КГБ, на мой взгляд, пока не более чем камуфляж. Я имею все основания утверждать, что в основе деятельности органов госбезопасности лежит старая сталинская выучка. Методика осталась во многом та же, что и 30, и 50 лет назад. С момента появления и по сей день органы госбезопасности выполняют функции политического сыска. Меняются только его объекты. Сперва были меньшевики и эсеры, затем троцкисты, зиновьевцы, космополиты, националисты, клерикалы, кришнаиты, неформалы и, наконец, стачкомы и новые политические партии.

— А нельзя ли поподробнее о том, какими методами работает КГБ, скажем, со стачечным движением?

— Да теми же, что и все полиции мира. Вербовка либо засылка в организацию своей агентуры, дискредитация активистов движения и, в конечном счете, разложение его изнутри. У нас ведь до сих пор активно используются составленные при начальнике царской охранки Зубатове наставления по работе с агентурой. Это изумительный документ, в котором в полной мере учтено то, что мы сегодня называем человеческим фактором: "Если вы хотите иметь хорошего агента, надо заботиться о его здоровье, семье, помогать продвинуться по службе… Офицер полиции должен заменить ему и мать, и отца…"

— Подобная работа оплачивается?

— У нас есть две категории нештатных помощников: агенты, которые дают соответствующие подписки и получают регулярно вознаграждение за работу, и, так сказать, доверенные лица, которые не имеют перед органами формально каких-то обязательств. Их услуги могут оплачиваться достаточно тактично, скажем, ценный подарок ко дню рождения, помощь в получении квартиры…