Вид с холма - [7]

— Заработался, — Вадим устало снял пиджак.

— Неправда! — ее глаза сузились в пронзительный прищур. — Я звонила.

— Заработался, не слышал.

— А соседи?

— Том, что за подозрения?! Этого еще не хватало!

Заметив, что Вадим чем-то расстроен, Тамара перешла на примирительный тон:

— Ты всегда такой точный, я не знала, что и подумать… Идем на кухню, ужин давно остыл.

За столом она спросила:

— Что-нибудь не получается?

— Делаю черт-те что! — махнул Вадим рукой. — Старые работы в новой упаковке. Я же тебе говорил про серию пейзажей?

Тамара кивнула.

— Так вот, ничего не получается. Какой-то дьявольский круг.

— Я уверена, все будет хорошо. Вот увидишь, милый. Ты просто переутомился, тебе нужно отдохнуть. Нельзя работать на износ… Это ж саморазрушение… Сейчас все спешат, не досматривают, не дочитывают, не додумывают, а ты все делаешь на совесть и потому немного сломался… У меня тоже так бывает: не получается что-нибудь, и все тут. До этого все шло без задоринки, а тут вдруг — на тебе! Ноги — прямо ватные, руки падают как веревки. «Прекрасно! — тогда я говорю сама себе. — Нужно подкопить силы, Томуся». Я отдыхаю два дня и с новым разбегом знаешь как делаю! Это помогает в девяноста случаев из ста.

— Не знаю, — сдавленно выдохнул Вадим. — Иногда уверен, делаю стоящие вещи, а иногда кажется, не сделал главного — не создал свой мир, не нашел свою жилу и не разработал ее… Хватаюсь то за одно, то за другое…

— Что ты говоришь! — вспыхнула Тамара. — У тебя прекрасные картины. И ты должен верить в то, что сделаешь еще более значительные вещи. Да если бы я сомневалась в себе, разве ж я стала бы солисткой!.. И каждый должен стремится быть лучшим, — помедлив, сказала она. — Человеку не пристало растворяться в обществе. Я за сильных, предприимчивых, не боящихся конкуренции.

Она знала, что такое творчество; в дальнейшем, почувствовав угасающий запал Вадима, приободряла его — при этом все переводила на свою работу, не пытаясь вникнуть в суть его терзаний, но и это многого стоило. В ней таилась недюжинная властная сила.

В конце концов Вадим закончил серию, но после вернисажа, на котором Вадим познакомил Тамару со многими художниками, она несколько изменилась — стала ревновать его к приятелям… В компании художников она вообще скучала, сидела замкнутая, неприступная. Вся ее жизнь была связана с театром, и многое вне сцены для нее, взрослой женщины, оставалось непонятным. Она оживала только, когда речь заходила о театральной жизни — с жаром начинала пересказывать балетные новости и всех приглашала в театр, а после спектакля звала к себе, устраивала застолье. Она сразу понравилась приятелям Вадима, и в конечном счете это сыграло немаловажную роль в его привязанности к ней, но сама Тамара в каждом из художников видела массу недостатков.

— Знаю я эти колонии художников, — говорила Вадиму. — Они все глупые какие-то… Некоторые нарочно изображают из себя идиотов, создают ореол таинственности… Вот смотри, этот чрезмерно ругает себя, выставляет в нелепом свете, а ведь это тоже пижонство… Оборотная сторона эгоизма, да еще невероятная уверенность в себе… Ко всему он жадный. Хвастается гонорарами, а все покупаешь ты, а он чашки кофе никому не купит.

«В самом деле, — думал Вадим. — Какого черта, он гребет деньги лопатой, но трясется над каждой копейкой».

— А у этого, посмотри, какая жуткая женщина! Как ему не стыдно с ней появляться!

«Действительно, дурак», — заключал Вадим про себя.

— И что ты с ними встречаешься, не понимаю, — пожимала плечами Тамара. — Им только бы болтать, а тебя ждет дело…

Случалось, впервые столкнувшись с человеком, она тут же бесцеремонно его разбирала.

— Как ты можешь так сразу судить о человеке, ведь ты его совсем не знаешь? — удивлялся Вадим.

— А я это чувствую. Я уверена в этом. Да и человек с таким невыразительным лицом что может сделать? У него постная физиономия, ему все неинтересно.

Ее неожиданные ответы обескураживали Вадима. Обычно на свои вопросы он предполагал определенные ответы, но с Тамарой все было непредсказуемо. И странное дело, она редко ошибалась в оценке людей. Вадим начинал приглядываться к тому или иному приятелю, и внезапно замечал в нем то, чего не видел раньше. Тамара обладала прямо-таки сверхъестественной интуицией. Как-то незаметно, само собой она отвадила от Вадима многих его приятелей. А потом вдруг ни с того ни с сего стала ревновать его к работе. Однажды Вадим приехал поздно в приподнятом настроении.

— Том! — возвестил с порога. — Я сделал потрясающие иллюстрации. Завтра поедем смотреть.

— Поздравляю! — закусив губу, процедила Тамара. — Только знаешь что, мой дорогой? Это никуда не годится. Я его жду, не могу уснуть, а он даже позвонить не может, что задерживается. И еще неизвестно, с кем ты там задерживаешься!

— С красотками, с кем же!

Тамара вздрогнула и стремительно ушла на кухню — она не принимала подобный юмор. Разогревая ужин, она нервно закурила.

— Ошибаешься, если думаешь, что я буду это терпеть. В конце концов я прежде всего живу не с художником, а с мужчиной. Я собственница. Вот заведу любовника, тогда…

— Надо быть полной дурой, чтобы изменять мне, — Вадим стиснул ее в объятиях.