Вид с балкона - [15]

Странно в общем-то было слышать такие слова от молодого парня: «Она человек очень хороший». Так говорят о своих женах люди пожившие, которым что-либо менять поздно. Да и то бывает, что и от очень хороших уходят. Значит, не скучно ему со своей Леной? Опять же слава Богу!..

И тут Орест Иванович рискнул задать давно смущавший его вопрос:

— Слушай, а где же тот-то… первый ее?

Игорь долго молчал. Похоже было, что он и не ответит.

— Она ему институт закончить помогла. За него диплом писала.

— И все-таки ушел?

— Чего ему уходить? Они не вместе жили.

Орест Иванович понял, что с тем, с первым, происходила примерно такая же канитель, как и в этот раз с Игорем. Только его сын — это его сын: поступил порядочно и женился.

— И давно это было?

— Давно. Уже семь лет.

Ничего себе, значит, даже рождения ребенка не дождался! Однако досталось этой Лене… И Орест Иванович решил быть до конца великодушным.

— Вот что, Игорь. У меня есть деньги, возьмите. Одень ты свою жену, как человека. Обстановку какую-нибудь приличную купите. И хватит вам из дома в дом ходить, как цыганам. Тесно вам тут со мной, можно кооператив организовать.

— Спасибо, — сказал Игорь. — Это, папа, все надо обдумать…

Оресту Ивановичу ясно было, что тут влияние Лены. Он уже жалел о внесенных предложениях.

— Не желаете, так не надо. Уговаривать не намерен. — Вдруг ему сделалось страшно жалко себя, и он сказал почти жалобно: — Хотелось мне для вас… Я свою жизнь прожил несчастливо…

Игорь поднял брови.

— Ты несчастливо?.. А я, папа, думал, что наоборот. «Что он имеет в виду?» — спросил себя Орест Иванович.

И сказал уже холодно:

— Чем-то я вам не подхожу. Не пойму только, чем. Может, они графы какие-нибудь или князья?

— Какие графы! Ленкин дед политкаторжанин. В Александровском централе сидел.

Выпитый коньяк давал себя знать. Орест Иванович заводился, что с ним бывало очень редко.

— Что-то не похоже, что в централе… Тоже небось артист какой-нибудь.

— Ну, знаешь!..

— Я ведь вроде неплохо к вам относился, — продолжал Орест Иванович. — Терпел, пока вы тут незарегистрированные крутились. И сейчас в ваши дела не мешаюсь, не смотрю, чего вы там едите, пьете. Пусть f воя супруга спасибо скажет, что я ни разу от телефона ее не турнул, когда она болтает по часу.

— Может и не болтать, — угрюмо сказал Игорь.

— Да это ладно: у телефона — так, по крайней мере, дома, на глазах. А сейчас вот она к подружке какой-то помчалась? Ты уверен?..

Это уже был запрещенный прием. Игорь сначала побледнел, потом порозовел.

— Набрался ты, — сказал он очень хмуро. — А то уж и не знаю, как мне тебя понять.

Орест Иванович отвернулся. Он уже и сам догадался, что наговорил лишнего. Но ему очень жаль было самого себя. Он в эти минуты искренне желал, чтобы Лена действительно подалась бы куда-то на сторону и они с Игорем опять остались бы вдвоем.

На минуту Орест Иванович стряхнул с себя хмель.

— Ты мог бы мне раньше сказать, что у нее дед с революционным прошлым.

— А что это меняет? — добродушно спросил Игорь. — Не вздумай рекламу делать, а то мне первому попадет.

…Да, странная это была, с точки зрения Ореста Ивановича, семья. Тем сильнее был его интерес к ней, желание хоть краем глаза поглядеть, узнать, чем там дышат.

В одну из суббот к Оресту Ивановичу привели самую младшую представительницу странного семейства, шестилетнюю Аллочку: Лена и ее мама хоронили кого-то из знакомых на Востряковском кладбище.

Это была худенькая, как мать, девочка с вывернутыми внутрь коленочками. На кудрявой голове был укреплен роскошный бант. Она увидела в коридоре черный, вращающийся табурет, сидя на котором Орест Иванович всегда обувался, и спросила:

— А где же у вас рояль от этой тумбочки?

Она не раскапризничалась, когда ее оставили вдвоем с незнакомым человеком. Она даже попыталась сама поддержать разговор:

— А вы выписываете какой-нибудь журнал?

— «Огонек» выписываю.

Он положил перед ней несколько номеров. Аллочка раскрыла один и начала внимательно рассматривать.

— Я это знаю, — сказала она, показывая ему репродукцию с «Русалок» Крамского. — Вы любите читать Гоголя?

Орест Иванович был несколько озадачен.

— А ты и читать умеешь?

— Мне читает бабушка. Но я тоже умею. Бабушка говорит, что мне совсем нечего будет делать в первом классе.

Такой вострухой, наверное, была и Лена лет двадцать назад. Зачем же ей было выбирать себе в мужья парня, который чуть ли не до пятого класса по складам читал, только стойку на руках хорошо делал? Оресту Ивановичу подумалось, что Лена со своей дочкой и мамашей-певицей будут, чего доброго, сильно подтрунивать над его Игорем, который хоть и неплохой парень, но в иллюстрациях из «Огонька» не очень-то разбирается, тем более, наверное, в тех переводных романах, которые Лена так настойчиво таскает ему из библиотеки.

— Чем мне тебя угостить? — спросил Орест Иванович у Аллочки. — Вот бери конфеты.

— А вы разве не пьете чай?

— Можно и чай.

Стаканы были очень горячие, и Аллочка попросила, чтобы он налил ей в блюдечко. Орест Иванович сделал это охотно: девочка начинала ему нравиться, между ними рождалось что-то вроде взаимного доверия.

Но после чая наступила некоторая заминка: Аллочка заметно заскучала.