ВИА «Орден Единорога» - [58]

— Устье Аль-Таридо, — прокомментировал сидящий рядом на песке тролль, — здесь на много-много дней пути вокруг такие вот лабиринты из обточенных ветром скал. Кстати, некоторые из них запросто могут и рухнуть. Аль-Таридо вливается в великий океан Бурь.

— Это что? Целый океан ветра? — заинтересовался оруженосец.

— Не совсем, — тролль устроился поудобнее, дабы с должным пафосом описать удивительное природное явление. — Тысячи рек ветра и тысячи рек воды несутся по горам и долинам, чтобы впасть в океан Бурь. Там они все яростно перемешиваются так, что весь океан состоит из жутких воронок, водоворотов и взбалмошных морских течений. К тому же, раз вся вода там перемешена с воздухом, то, можно сказать, океан состоит из бесчисленного множества снующих и суетящихся пузырьков…

— Короче, коктейль «Молотов». А если нас угораздит попасть туда, так сразу получится коктейль «Кровавая Мери», — заключил появившийся из-за соседней арки Шез Гаретт. — Эти края мне также очень понравились, как члену кружка «Юный садомазохист». К счастью, во время моей непродолжительной прогулки по местным ленинским местам я не обнаружил никого потенциально желающего использовать нашу компанию в качестве калорийного завтрака. Но поспешу вас огорчить, никто здесь и в наши завтраки не годится. И даже кофе здесь не вскипятить, так как воды нет. За сим хочется мне воскликнуть: «Гори, гори, мой трансформатор!», а если быть точнее: «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой!», — призыв свой дух гитары обратил к маленькому козленку с рожком на лбу, все это время получавшему истинное удовольствие от речи Шеза, будто какой-нибудь лингвист-коллекционер, — Желательно нам выйти отсюда, пока у большей части нашей команды не возникло желание позавтракать.

Единорожек готовно вскочил и двинулся куда-то вбок. Все остальные тоже поднялись с песка и уже привычно двинулись следом. Правда, где-то минут через пятнадцать единорожек остановился и не без некоторого смущения уточнил:

— Я только не знаю, куда нам идти…

— В конце концов, он еще маленький, — заступился за предмет своего обожания верный тролль, хотя никто и не думал выказывать разочарования способностями единорожки.

Рэн хмурил брови, пытаясь вычислить путь к Аль-Таридо по солнцу. Но, во-первых, солнца в молочно-белом небе видно просто почему-то не было, и даже теней оно не отбрасывало, а во-вторых, хотелось бы не просто выйти к Аль-Таридо, а приблизиться к нему с какой-нибудь безопасной стороны. Что-то внутри Рэна взвыло отчаянно. «Желудок»— определил он. А голова, у которой как известно не в привычках давать покоя ногам, заставила Рэна крутануться на месте. От резкого движения гитара за спиной оруженосца немелодично звякнула. Паренек и дух одновременно подняли друг на друга взгляды, озаренные одной идеей.

— Козе понятно, все это полная чушь. Но других шансов все равно — ноль. Только давай первое, что придет в голову, оруженосец. Первая мысль — самая верная.

Рэн перетащил гитару из-за спины, прикрыл глаза, на ощупь отлавливая первую мысль взял тихий аккорд. Остальные встрепенулись, готовые уже в путь. Рэн еще раз коснулся струн, теперь уже похоже было, что он знает, что ему хочется сыграть, но выбранная песня вызывает у него смущение. Наконец, зардевшись и подняв полные вызова глаза, он посмотрел на Шеза и запел битловскую «Мишель».

— I want you! I love you! I need you! — нежно выводил дрожащий от смущения юношеский голос, и Шез закатил было в возмущении глаза, как вдруг почувствовал: есть. В нем возникло желание идти, двигаться, лететь. Лететь вместе с песней к той, чей образ покачивался на длинных ресницах оруженосца. И, адресовав Рэну осуждающую гримасу, он, как бы не хотя, поманил за собой маленький отряд. «Ишь ты! I want you! Он, интересно, понимает, что он вообще поет!»— думал Шез, еще он думал, что надо, определенно надо вправить пареньку мозги (точнее, запудрить) до встречи с Битькой, которая, а теперь он в этом почти уверен, все-таки жива, втереть ему, что Битька — парень. Ради общего дела, судьбы всех стран и народов. (Как духа в большей степени российского рок-энд-ролла, Шеза иной раз заносило в социальность и глобальность). Надо. Но не сейчас (Прямо мексиканский сериал!). Но ведь действительно не сейчас, иначе парень замолчит, не сможет петь, и вообще, черт его знает, что с ним, таким местным, средневековым, станется, при известии, что он втюрился в однополое с ним существо. Запросто свихнется там, или с собой покончит. Это ведь не Древний Рим, все-таки, а что-то такое типа Англии века тринадцатого. Шансонтилья — одним словом. И до очередной сексуальной революции тут еще,.. ну петь-то он точно перестанет, и тогда они застрянут здесь. «Надежды тающая нить»лопнет, и пытаться «изменить хоть что-нибудь»будет бесполезно.

А Рэн, осмелев, пел уже во весь голос и «Чижовую»«А не спеть ли мне песню о любви», и Цоевскую «Братскую любовь», и «Серенаду»группы «Браво». Правда, в основном, он пел все-таки «Битлов». Русские рокенрольщики как-то обычно стесняются про любовь-то, кроме того же «Брава», пожалуй. Они лучше про то, какое дерьмо — жизнь, или про ширево-порево. А ливерпульцы, они и в расцвете своей юности и карьеры каждой песней заявляли то, в чем БГ не постеснялся признаться только лет в пятьдесят: «Да, собственно, играем-то мы для девчонок».