Везунчик Леонард. Черный Корсар - [4]

Должен заметить, от предательства Гаспара Тед пострадал больше других. Если мы с Рейчел, да и Блез, сумели сохранить часть сокровищ, пусть и крохотную, то у Головешки по прибытии в Виргус оставалось лишь несколько вшитых в подошвы сапог золотых монет, которые быстро закончились, поскольку жить он привык на широкую ногу и никогда не заботился о завтрашнем дне.

Еще один, помимо голоса, талант Теодора – его способность каким-то непостижимым образом находить руины Прежних в Гирусе оказался невостребованным, и ему только и оставалось, что петь в тавернах. Да еще рассказывать диковинные истории, сочинять которые он был непревзойденный мастер.

– Говори, Тед, – попросил я, едва мы уселись за стол.

Тот выглядел крайне взволнованным и все не мог наколоть на вилку кусок телятины, тушенной Рейчел в вине. Правда, волнение нисколько не помешало ему лихо жахнуть полный кубок вина. Зная его слабость к крепким напиткам, я отодвинул кубок от него подальше.

– Лео, сегодня в либасонскую гавань зашел новый корабль, – начал он.

– Какой именно? – Всего их сегодня прибыло три, и потому сразу же следовало уточнить.

– Куттер. Называется он «Звезда исчадия»…

– Как-как называется куттер?! – перебили мы его вдвоем с Блезом.

Что за нелепое название? Хотя Головешка грамоте не обучен, сам прочитать бы не смог, и вполне возможно, он просто не расслышал с чужих слов.

Заходящий в гавань куттер я видел лично. Но расстояние было таково, что даже мне, с моим-то чудесным зрением, которое смело можно назвать даром богов, разглядеть название на борту корабля оказалось не под силу.

– «Звезда исчадия», – повторил он.

Ладно, пусть будет «Звезда исчадия».

– И что с ним не так?

– С ним-то все так. Корыто как корыто, – заявил Головешка с уверенностью бывалого моряка, хотя с той поры, когда он впервые увидел море, и полгода еще не прошло. Но, учитывая, что Тед постоянно трется в тавернах среди моряков, можно смело сказать: с кем поведешься, от того и наберешься. – Не так с одним из матросов в его команде.

– И что именно?

– Лео, готов поклясться всем, что для меня свято, он один из тех, кто был тогда на галеасе!

«Тогда» – это когда Гаспар высадил нас четверых с борта галеаса посреди Илнойского моря в шлюпку.

– Не клянись – сочтется за умысел! – сказал тот из попугаев, который, казалось, навечно облюбовал себе левое плечо Головешки. Своими глубокомысленными изречениями иногда он поражал меня до глубины души. Его собрат был явно попроще. И куда более лаконичен.

– Бред! – заявил он, выискивая блох у себя под крылом.

– Ты точно уверен?! – спросил я у Теодора.

– Точно! – Головешка потянулся было за бутылкой вина, но Блез успел ее убрать, пододвинув к нему поближе блюдо с жаренными в маринаде анчоусами. – Именно он тогда кинул под ноги Рейчел узелок с ее вещами. Я его хорошо запомнил. Да и как его было не узнать, если у него на лбу вытатуирована роза ветров? А на груди – штурвал. Или тележное колесо, не совсем понятно. В общем, это именно он!

Головешка предпринял попытку овладеть стоявшим передо мной кувшином с пивом, но безуспешно. Вместо него он получил большую глиняную тарелку с запеченным до хрустящей корочки каплуном.

Теодор слаб на выпивку. Стоит ему лишь немного пригубить, как ноги у него начинают заплетаться, а руки – плохо слушаться. Что всегда меня поражало – петь ему удается в любом состоянии. Боги бы с ним, пусть напивается – в нашем с Рейчел доме для него всегда найдется постель, где, перебрав, он сможет переночевать. Но дело шло к тому, что нам придется найти человека, у которого на лбу – роза ветров, а на груди – тележное колесо. Или штурвал. Чтобы выведать у него о Гаспаре.

– Ну, если на лбу роза ветров, какие тут могут быть сомнения! – с сарказмом сказал Блез, после чего пробормотал: – Что-то ни разу в жизни мне не попадались люди, у которых на лбу была бы татуировка розы ветров. В придачу к тележному колесу на груди. В том числе и на галеасе.

– Блез, точно тебе говорю: есть у него на лбу роза! Он ее все время под шляпой прячет, но однажды ее ветром сдуло. Так вот: «юг» у него почти на носу написан, и его ничем не прикрыть. Примета верная!

– Ну, если верная, тогда нам следует поторопиться. Пока он еще не упился или в другую таверну не ушел. Или с какой-нибудь дамой в номере не уединился, – поднимаясь из-за стола, заявил я.

– В последнем случае все будет проще, – правильно заметил Блез.

– Я с вами! – заявила вдруг Рейчел, и на лице ее была написана твердость отстаивать свое решение до конца. Умру, мол, но не сдамся!

– С нами так с нами, – пожал плечами я. – Давненько мы с тобой в свет не выбирались.

Рейчел скривилась в гримаске. «Лео, – говорили ее глаза, – с тех пор как мы вместе, мы с тобой еще ни разу туда не выбирались! Или ты считаешь, вывести даму в свет – это пойти с ней в портовую таверну, где собираются пьяницы, пираты, головорезы, женщины легкого поведения и прочее отребье?»

Отчасти она права. В Либасоне мы недавно, в приличные дома нас еще не приглашали, а наведываться в них без приглашения бестактно. Да и не пустят. И все же следует учесть, что, когда мы путешествовали по заселенным дикарями островам, вожди всех без исключения племен усаживали нас с Рейчел на самые почетные места. А вождь в тамошней иерархии – это если не король, то уж герцог точно.