Везучие сукины дети - [12]

— Вавилонский дух?

— Лучше. Здесь хранятся сознания лучших лингвистов Вселенной и все составленные ими словари, включая демонические. Мы скопировали их в электронное облако и подключаем по мере нужды к сознанию новоприбывших. Однако мы пришли.

Нужное им скопище было расположено, очевидно, в более жаркой части этой планеты под морем. В сопровождении духов, похожих на мохнатых собак с красной шерстью, в ту сторону направлялись неприкаянные души мужчин и женщин, детей и одушевленных программ. Место их заключения ужасно воняло, несчастные сидели по пояс в нечистотах, по ним ползали насекомые и паразиты, а сгрудившиеся вокруг белолицые дикари в звериных шкурах с хохотом кололи их вилами.

— Пару дней назад у нас протекли черные цистерны, — извиняющимся тоном сказал Молох. — Антисанитария жуткая, обычно такого не случается.

Перед тем, как войти туда, они миновали еще один глубокий разлом — внизу плясало голубоватыми огоньками колдовское пламя, а душами ведали мускулистые силачи, передвигающиеся на вывернутых назад ногах с конскими копытами. Заключенным перевязывали крепкими веревками горло, руки и ноги, кололи штыками бока, клещами сжимали сердце и печень, маленькими кусочками вырезали сердца, били по коленям, выкалывали глаза и сдирали кожу. Даже смотреть на это было больно.

— Зачем? — спросил Доктор.

— Они уже посмотрели в зеркало зла, — сказал Молох. — Такова процедура. Это лишь отражение того, что творили они сами в течение своих материальных жизней. Теперь оно просто возвращается к ним. Здесь нет ничьей вины и ничьей мести, а колесо кармы было установлено задолго до того, как этот мир вообще появился на орбите.

Это случилось, когда они уже приблизились к Желтому источнику, где располагалась цель их путешествия — дорога дала слабину и выпустила на поверхность несколько десятков душ. Они выглядели черными сгустками измученной пустоты, полной криков, жалоб и ненависти — и они с воем понеслись к Доктору и Молоху, вытягивая на лету длинные когти и сверкая желтыми топазами глаз.

Камень на маске Доктора засиял ослепительным красным цветом.

Молох, размахнувшись, отсек гигантским алмазным боевым серпом головы у полудюжины нападавших, но остальные, улюлюкая, навалились на него грязной визжащей кучей. На долю Доктора осталось три тени побольше.

— Мне нужно пройти, — сказал он и заметил, что его голос звучал так же, как и всегда, холодно и отстраненно. — Между нами нет вражды, и я не желаю вам смерти, но мне нужно пройти.

Тени не ответили. Они принялись расти. Доктор звякнул оловянным переключателем мощности своего энергостека.

Первый противник прыгнул на него из-за спины, он принял облик гигантской птицы, попытавшейся выклевать ему глаза. В голове у Доктора зашумело — это энергия, накопленная камнем, вырывалась у него из черепа бушующей кровавой волной атомного распада. Черная птица с острыми когтями закричала, задымилась дымным красным пламенем и камнем упала на дорогу. Земля содрогнулась, словно по ней ударили гигантским молотом, завоняло паленой тряпкой и непрожаренным стейком.

Алмазный серп Молоха проделывал настоящие просеки в толпе врагов, но те не собирались сдаваться, в очередной раз облепив гигантскую фигуру.

Вторая тень превратилась в волка с единственным розовым глазом и бездонной пастью, полной сверкающих клыков. Он обошел Доктора, глухо рыча. Хвост твари поднимал в воздухе ледяные вихри, слюна превращалась на земле в дымящиеся озера. Он замер на миг, а потом прыгнул.

Лезвие энергостека прорезало тьму так, как плазменная горелка разрезает тонкий стальной лист. Волк завыл — яростно и отчаянно. Его глаз съехал куда-то набок и затянулся полупрозрачной пленкой. Доктор еще раз ткнул оружием в тлеющую шкуру. Вой стал тише, затем прекратился вовсе. Мерцающая шерсть потеряла свой волшебный блеск, глотка издавала неприятные хлюпающие звуки.

— Мне нужно только пройти, — сказал Доктор.

Третья тень оказалась хитрее; пока он разбирался с птицей и волком, она проникла ему в голову. С ужасом Доктор понял, что она уже внутри, она уже плавала у него в мозгу черной склизкой рыбиной, она видела то, что видел он, и знала все, что открылось ему, и она думала… она мыслила… она управляла…

Он на секунду уловил странное виденье — чья-то оскаленная морда, безумные глаза, изо рта, словно арбузная мякоть, стекает кашицей полупереваренная мозговая ткань. Морда щерится, тонкие искромсанные губы выплевывают невнятные звуки, разрезанное плохо зажившими шрамами лицо дергается в нервном тике, нейросеть сопротивляется внешнему вторжению. С опозданием он понял, что это его собственное лицо.

Доктор взглянул в зеркало зла.

Он снова был молод, и оказался в спецшколе, прошел подготовку, отправился в свой первый межзвездный полет на Ганзу, повстречал Мику, попал в плен, был навсегда изуродован нейросетью и стал служить тому кто здесь называл себя Хелайном. Он путешествовал по всем мирам, убил всех людей, которых убил, и искал свою Мику столько, сколько искал. Он стал Ямой и отправился в Нараку, снова увидел все скопище душ, и бился с тенями, и пустил одну из них внутрь себя. Это и был конец.