Ветры Куликова поля - [114]

В постоянном преодолении внешней опасности, отстаивая свое право на существование, ведя суровую и непрерывную борьбу, восточные славяне уже в V–VIII веках в полный голос заявили о себе как о могучей и грозной силе, с которой должны считаться воинственные и подчас весьма коварные соседи. Авторитет восточных славян возрос в эпоху Киевской Руси, или, иначе, Древнерусского государства со столицей в Киеве, возникшего в IX столетии.

Историки подсчитали, что во второй половине XI — начале XIII века, примерно за полтора столетия, великие князья киевские, все русские люди отразили почти пять десятков набегов и походов половцев. Как минимум один раз в три года пылали русские города и селения по южным и юго-восточным рубежам, а их жители брались за оружие, чтобы защитить свой очаг. Многие погибали, попадали в плен. Людские и материальные потери еще больше возросли в тяжкую годину Батыева разорения и монголо-татарского ига. Ко всему этому добавились нападения на северо-западе и западе. Редкий год проходил в те столетия мирно и спокойно. В борьбе с половцами и монголо-татарами закалилось мужество русских ратников, возросло воинское искусство. Народ выдвинул выдающихся полководцев, руководивших борьбой за национальную независимость. Святослав и Владимир Мономах, Даниил Галицкий и Мстислав Удалой, Александр Невский и Дмитрий Донской сумели, опираясь на народ, возглавить освободительную борьбу, внести большой вклад в строительство Руси, в укрепление ее государственности, в возрождение хозяйства и культуры.

Борьба Руси, русского народа против своих внешних врагов была как щит для всей европейской цивилизации. Русские необозримые равнины, по словам Пушкина, поглотили силы захватчиков — монголов и их многочисленных предшественников. На этих равнинах, в жестоких сечах, в постоянном противоборства феодалов над народными низами. Это противоречие, очень сложное, диалектическое по сути своей, отнюдь не означает, что простые поди, так сказать, только укрепляли те цепи, которыми они были опутаны по воле своих господ. Или, с другой стороны, что они, пытаясь разорвать эти цепи (как это делали, например, булавинцы в годы Северной войны или пугачевцы во время первой русско-турецкой войны), ослабляли государство, подрывали его усилия в борьбе с внешними противниками. Рассуждать так (а именно это и делали нередко русские дворянские и буржуазные историки XVIII — начала XX века) было бы большой ошибкой. Все эти события и процессы — национально-освободительная борьба, отпор внешним нашествиям, внутреннее развитие государства, хозяйственное, политическое и культурное, связаны между собой теснейшим образом, переплетаются друг с другом. В нашей истории нередко невозможно оторвать друг от друга национально-освободительную и антифеодальную борьбу. Выступая против чужеземных поработителей, русские люди одновременно боролись со своими князьями и боярами, их прислужниками, которые вступали в союз с чужеземцами или отказывались от борьбы с ними. Так не раз бивало во времена борьбы с печенегами и половцами, ордынскими ханами и их карательными войсками. Угнетенные, выступая за свободу и независимость своей земли, добивались мира и покоя, возможности трудиться так, чтобы не отдавать часть результатов своего труда чужеземным господам — феодалам. Русские же бояре и князья, вступая в борьбу с чужеземцами, стремились избавиться от необходимости делиться с ними доходами от труда своих крестьян и горожан. И те и другие — эксплуатируемые, и эксплуататоры — преследовали свои классовые цели, защищали свои интересы, которые не могли не сталкиваться в том антагонистическом обществе. И, естественно, в этой классовой борьбе наши симпатии, сочувствие на стороне угнетенных, а не на стороне князей и царей, императоров и императриц.

Но при этом и такова логика, диалектика исторического развития все они, феодально-зависимые люди и господа, солдаты, матросы и полководцы, флотоводцы, обороняя свою страну, одерживая победы над врагами России, делали прогрессивное, общенародное дело. Сроилось государство, граждане которого ставили и решали новые задачи, выводили государство на новые важные рубежи в делах между народных; во внутренних делах простые люди не прекращали борьбу за социальное и национальное освобождение и довели ее до победного конца — в октябре 1917 года сбросили угнетателей, чтобы с троить новое, социалистическое общество.

Таковы мысли и соображении, конечно краткие, конспективные, которые вызывает интересная и поучительная книга A. В. Митяева. Разумеется, после рассказа о подвигах солдат и матросов Суворова и Ушакова мы, читатели, ждем продолжения — рассказов о героях 1812 года и фельдмаршале М. И. Кутузове, о Крымской воине 185-1856 годов, о русско-турецкой войне 1877–1878 годов и русско-японской войне 1904–1905 годов, о первой мировой войне 1914–1918 годов. Героика гражданской войны и Великой Отечественной войны, подвиги советских воинов заслуживают, конечно, особого повествовании.

В. И. Буганов,

доктор исторических наук