Ветры Куликова поля - [104]
В войнах бывает так: какой-либо пункт на военном театре становится столь значительным, столь важным для обеих сторон, что все предыдущие победы теряют значение, если не одержана победа у этого пункта, а все неудачи перекрываются удачей в том же пункте. Для русских и турок подобным местом стал Измаил. Удержатся в нем хозяева — Турция будет продолжать войну. Войдут в него грозные гости — Россия сможет рассчитывать на скорый мир и подтверждение прав на совладение Черным морем. Обе страны истощились в войне, на народ обеих империй война легла невыносимым грузом. Будут ли дальше продолжаться военные тяготы? Это решится при Измаиле. Екатерина, послав Ушакову Георгия за победу у Тендры, отправила Потемкину золотой кофейный сервиз — для питья кофе с пашами, когда они прибудут с переговорами о мире. Скоро ли понадобятся золотые чашки? Все зависит от Измаила.
К Измаилу стягивались русские войска. Сначала подошел генерал Павел Потемкин (однофамилец главнокомандующего), затем генерал Самойлов; привел свою флотилию генерал де Рибас, он тут же выбил турок с большого дунайского острова Чатал, что напротив крепости, и начал ставить на нем батареи; в конце ноября подошло войско генерала Гудовича. Это были хорошие генералы, но что было плохо — с одинаковой степенью ответственности за порученное дело. Когда отвечают все, значит, никто не отвечает: у семи нянек дитя без глазу. Осада Измаила была вялая, и турки в крепости посмеивались, спокойно ждали зиму, которая погонит русских прочь от крепости. Участник тех событий, русский офицер, писал, что за генеральским столом, накрытым на восемь человек, могли насытиться только двое. Что же говорить о положении солдат! Они голодали. От недоедания, от холода начались болезни, войско, обложившее Измаил, таяло. Уверенность турок в благополучном для них течении событий была не напрасной. Русские генералы, собравшись на военный совет, вынесли согласное решение: осаду снять, войскам идти на зимние квартиры.
И тогда главнокомандующий светлейший князь Потемкин-Таврический, как бы опомнившись, послал ордер Суворову: «…Остается предпринять, с помощью божьею, на овладение города. Для сего, ваше сиятельство, извольте поспешить туда для принятия всех частей в вашу команду… Боже, подай вам свою помощь!» Узнав, что войска уже начали отходить от Измаила, Потемкин послал к Суворову нового гонца: «Представляю вашему сиятельству поступать тут по лучшему вашему усмотрению, продолжением ли предприятия на Измаил или оставлением оного».
Ружье со штыком и гранатная сумка суворовского солдата.
Суворов жил в Галаце. После Рымника у него в бездеятельности прошел целый год. И он обрадовался новому назначению, хотя ясно сознавал, что дело ему поручается труднейшее, почти невозможное. «Обещать нельзя, — писал он Потемкину в Бендеры, — божий гнев и милость зависит от его провидения».
Сто верст отделяли в минувшем году резиденцию Суворова в Бырладе от Рымника. От Галаца до Измаила тоже надо было скакать сто верст. На преодоление этого расстояния старый полководец затратил теперь меньше двух суток, он оставил далеко позади свой любимый Фанагорийский полк и, торопясь, прибыл к Измаилу с одним лишь казаком.
Возможно, Суворов физически ощущал движение времени, как мы ощущаем движение реки или движение воздуха. Дела и события были связаны для него со временем, как, к примеру, лист, несомый рекой, с ее водами. Если не успел к реке, то и листа не увидел на ее волнах. Течение унесло его. Так можно опоздать и к победе. А если говорить без метафор?
Знаменитая суворовская формула победы — «Глазомер, быстрота, натиск!» — абсолютно конкретна. Глазомер — способность с одного взгляда увидеть поле боя, тут же оценить противника и принять решение. Быстрота — сделать за одинаковый отрезок времени больше, чем неприятель: преодолеть большее расстояние, произвести больше выстрелов из пушек. Натиск — соединить силу с быстротой и тем сделать удар сокрушительным.
У Измаила Суворов действовал, как всегда, без промедления. Он закончил подготовку к штурму всего за шесть дней. Штурм начался в 5 часов 30 минут утра 11 декабря. В тот же день, в 4 часа дня, крепость пала. А если бы Суворов помедлил, начал бы штурм сутками позже? Вероятнее всего, сутками позже он не отдал бы такой приказ: вечером победного дня густой, сырой туман окутал окрестности Измаила и саму крепость, земля осклизла; на крутой вал, высота которого была от 6 до 8 метров, взобраться было невозможно, тем более под ураганным огнем турок. Туман продержался долгое время… Конечно, туман — случайность. Он мог и не выпасть. Но выпал же! От сотен роковых случайностей спасала Суворова быстрота. Быстрота была могучим оружием полководца.
Мы забежали вперед больше чем на неделю. Вернемся к дням, предшествовавшим славной победе. Чем были они наполнены? Что делали войска в крошечный по сравнению с месяцами предыдущей осады кусочек времени?
Русские войска охватили измаильские укрепления на суше широкой дугой, концы дуги упирались в Дунай; в этих точках соприкосновения с рекой были возведены мощные батареи, они должны были показать туркам, что Суворов будет продолжать осаду, годились батареи и для подготовки штурма. В отдалении от Измаила построили копию крепостного вала и рва; ночами войска учились забрасывать ров фашинами — связками хвороста, переходить его, приставлять к валу лестницы и взбираться на вал; днем солдаты заготавливали фашины, делали лестницы и учились штыковому бою. Суворов и ночью и днем был среди солдат, заражая их верой в победу. Он все замечал, все видел, беспрестанно изучал поведение турок, особенности местности, расспрашивал своих разведчиков.
