Ветры Дюны - [12]

Джессика сохраняла нейтральное выражение.

– Это похороны, а не представление жонглеров.

– Да, но с учетом прошлого Пауля даже жонглеры были бы уместны, тебе не кажется? – усмехнулась Алия. Очевидно, она уже приняла решение. – К тому же это необходимо не только ради памяти брата, но и ради стабильности империи. Наше правительство объединяла сила личности Пауля – без него мне придется использовать все возможное, чтобы укрепить наши институты. Время для представления, для бравады. Разве похороны Муад'Диба могут быть менее впечатляющими, чем спектакли старого герцога с боями быков? – Девушка улыбнулась, и Джессика увидела в ее лице черты Лето. – У нас также есть вода Чани; когда придет время, мы устроим церемонию и для нее – еще один грандиозный спектакль.

– Разве Чани не предпочла бы скромные фрименские похороны?

– Стилгар говорит то же самое, но это была бы упущенная возможность. Чани хотела бы любым способом помочь мне – ради Пауля, если нет иных причин. Я рассчитывала, что и ты поможешь мне, мама.

– Я здесь, – ответила Джессика. Ее охватила печаль. Но ты не Пауль.

Ей было известно то, чего не знала ее дочь, – некоторые тщательно оберегаемые тайны и желания Пауля, особенно его взгляды на историю и свое место в ней. Сам Пауль, может, и сошел со сцены, но история так легко его не отпустит.

Медленно взмахивая крыльями, ревя двигателями, орнитоптер опустился на плоскую крышу комплекса крепости. Выйдя, Алия уверенно и грациозно пошла вперед, к влагонепроницаемой двери. Джесси и Гурни следом за ней вошли в элегантную оранжерею с прозрачными стенами из плаза.

Внутри от неожиданного избытка влаги у Джессики перехватило дыхание, но Алия словно не замечала миниатюрных джунглей экзотических влажных растений, нависавших над тропой. Отбросив за спину длинные волосы, она оглянулась на мать.

– Это самая защищенная часть крепости, поэтому детскую мы разместили здесь.

Арочную дверь охраняли два кизары, вооруженные длинными кинжалами, но священники молча расступились, позволяя пройти. Внутри стояли наготове три федайкина.

Взад и вперед ходили женщины в традиционной одежде фрименов. Хара, в прошлом нянька и наперсница Алии, стояла над близнецами, словно это были ее дети. Она посмотрела на Алию и кивнула, узнавая, Джессике.

Джессика подошла и посмотрела на Лето и Ганиму. Ее поразило, какое благоговение вызвали у нее дети. Они кажутся такими беспорочными, такими маленькими и беспомощными, им всего месяц. Она поняла, что мелко дрожит. Джессика забыла все сотрясающие империю новости, которые получила за последние несколько дней.

Словно связанные, дети одновременно повернули к ней личики, открыли широко поставленные маленькие глаза и посмотрели так сознательно, что Джессика удивилась. Так же выглядела в младенчестве Алия…

– За их поведением и взаимодействием постоянно наблюдают, – сказала Алия. – Я лучше всех понимаю, с какими трудностями они могут столкнуться.

Хара уверенно сказала:

– Мы заботимся о них, как хотели бы Чани и Узул.

Наклонившись, Джессика погладила маленькие изящные личики. Младенцы посмотрели на нее, потом переглянулись, и между ними словно промелькнуло что-то невидимое.

Для сестер дети – всего лишь генетический продукт, точки в долгой линии кровного родства. Дети у Бене Гессерит испытывали эмоциональную привязанность только к матери, часто даже не зная о своем происхождении. Самой Джессике, когда она воспитывалась в школе сестер на Валлахе IX, не говорили, что она дочь барона Харконнена и Гайус Элен Мохиам. И хотя в эмоциональном отношении ее воспитание у Бене Гессерит было чрезвычайно бедным, сердце ее устремилось к внукам, особенно когда она думала, какая тревожная и бурная жизнь их несомненно ждет.

Джессика снова вспомнила бедную Чани. Одна жизнь в обмен на две… Она научилась уважать женщину из фрименов за мудрость и бесконечную преданность Паулю. Как он мог не предвидеть такой страшный удар – потерю возлюбленной? Или знал, но ничего не мог сделать? Такой паралич перед лицом судьбы может любого свести с ума…

– Хочешь подержать их? – спросила Хара.

Давно она не держала младенца.

– Потом. Я только… только хочу посмотреть на них. Пауль гордился бы ими.

Алия продолжала думать о церемониях и зрелищах.

– У нас очень много дел, мама. Теперь, после ухода Муад'Диба, мы должны вернуть людям надежду. Вдобавок к двум похоронам устроим крещение. И каждое из этих зрелищ должно напомнить людям, как они нас любят.

– Это дети, а не орудия управления государством, – сказала Джессика, но сама понимала, что это не так. Бене Гессерит научили ее, что в каждом человеке заложен потенциал, чтобы использовать его, – как орудие или как оружие.

– Ну, мама, раньше ты была прагматичнее.

Джессика погладила лицо маленького Лето и вздохнула, но не нашла, что сказать. Несомненно, вокруг этих детей уже началась возня.

Они подумала о том, что с ней и с другими такими, как она, сделали Бене Гессерит, включая жестокое обращение с Тессией, женой принца-киборга Ромбура Верниуса…

У Бене Гессерит всегда есть причины и оправдания.

Я пишу о Муад'Дибе правду или то, что должно быть правдой. Некоторые критики обвиняют меня в искажении фактов и бессовестной лжи. Но я пишу кровью павших героев, окрасившей основание империи Муад'Диба! Пусть эти критики вернутся через тысячу лет, посмотрят на историю; посмотрим, смогут ли они тогда отмахнуться от моей работы как от пропаганды.