Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века - [19]
Об уничтожении этой шайки спутник мой рассказал, что гостеприимные мужички сожгли разбойников. (Другие впрочем говорят, что Гурька уехал в Астрахань.) В селе Колесникове жил мельник, хитрый мужик; он пригласил однажды разбойников к себе в гости на мельницу и подговорил мужичков, запер пьяную шайку в доме и зажёг его; напрасно разбойники умоляли народ, обещаясь ему быть честными мужичками, платить подать и проч. – горевшие стропила вскоре обрушились, и разбойники сгорели под ними.
Предания о разбоях, как необыкновенных явлениях в мирной сельской и деревенской жизни, живо сохраняются в памяти народа и долго переходят из рода в род, занимая любознательные умы простолюдинов. Спутник мой рассказывал мне о разбойниках так подробно, как будто это было только пять лет тому назад, между тем как, по его же рассказам, с той поры прошло уже более полутораста лет»[143].
Необыкновенные явления в народной жизни?
Молодой историк-краевед ошибался, заявляя в последнем абзаце, будто на фоне «мирной сельской и деревенской жизни» разбои воспринимались «необыкновенными явлениями». Наоборот, чуть ли не до середины XIX века разбойничество на Руси бывало явлением заурядным. В старину разбойники действовали по рекам и разве только зимою подкарауливали купцов на больших дорогах. Местность по Каме от Елабуги до Сарапула славилась разбойниками. Там у села Чеганда (Чегандинского) в Каму впадает река Белая, а несколько ниже по течению в Каму вливается и река Вятка. Три большие реки, по которым проходили купеческие суда и по берегам которых располагались богатые сёла, предоставляли разбойникам оперативный простор.
В Центральном государственном архиве Кировской области имеется комплекс документов о разбойничестве в тех самых местах, на юго-востоке Вятской губернии, во второй половине XVIII и начале XIX века. Ежегодно совершались нападения на купеческие суда и рыбацкие лодки, набеги на дома поселян побогаче и священнослужителей. В тёплое время года разбойники обычно появлялись «с воды». Их шайки достигали двух десятков человек. Вооружены они были не только холодным, но и огнестрельным оружием, с которым лихо умели управляться. На их лодках могли располагаться даже небольшие пушки. Против них выдвигались отряды солдат во главе с офицерами, случались перестрелки, с обеих сторон гибли люди. Борьба с разбойниками была нелёгкой ещё и потому, что местные жители помогали им (по знакомству или будучи устрашёнными) – кормили, укрывали, да нередко и сами к ним присоединялись.
Происходили нападения обычно так. 15 мая 1787 года сарапульский капитан-исправник рапортовал «правителю Вятского наместничества» (губернатору), что двумя днями ранее «деревни Сухаревы крестьянин Тимофей Коновалов, ехавши по Каме реке с товарищем своим в лотке из деревни Галановой в дом свой в реченную деревню Сухареву, тогда вдруг выехали из залива неведомые разбоинические люди одиннатцать человек и, напав на них, били ленками по чему попало немилостивно, чрез что и получили грабителски кафтан синего сукна в шесть рублей и протчих разных пожитков, всего и з денгами на тринатцать рублеи, с чем и уплыли вниз по Каме реке неизвестно куда». («Ленками» – очевидно, от «линь», «линёк»; так называли верёвки, употреблявшиеся на флоте, в том числе и для телесного наказания матросов.) Капитан-исправник пытался преследовать разбойников, но не поймал. По слухам, они уплыли в соседнюю Елабужскую округу (уезд)[144].
Окончание статьи В. Ф. Кудрявцева в «Вятских губернских ведомостях»
Это было нападение на небольшую лодку, плывшую по Каме. А вот – вторжение разбойников зимою в дом крестьянина Семёна Харитонова Дерюшева, жившего в деревеньке Горы Сарапульской округи. Ночью на 24 февраля 1790 года, «приехав к нему в дом неведомые люди четыре человека, на двух лошадях, запряженных в опшевнях санях, и взошед в ызбу с ружьями и ножами, свезали у ево с сыновьями Иваном и Васильем руки веревками, заперли в подполье и, зажегши огнем лучины пук, поваля отца ево Харитона на пол, жгли спину и били кистенями немилостивно, чрез что и вымучили денег меднои монетои сто девяносто рублеи, сребряных десять рублев, всего двести рублеи, да разного екипажу на петь десять (пятьдесят. – В.К.) семь рублеи девяносто копеек, которои поклав в сани, уехали по Каме реке неизвестно куда»[145]. Ретировались разбойники на санях по руслу замёрзшей реки: при тогдашнем бездорожье реки и в зимнее время использовались как подходящие трассы.
Любопытно выглядит приписка к рапорту, отправленному в декабре 1789 года из Сарапула наместнику Вятскому Ф. Ф. Желтухину. Чиновники сперва докладывают об очередном нападении на крестьянский дом и продолжают: «…Кроме вышеписанного, в прошедшей ниделе в округе Сарапульской обстоит благополучное состояние и спокойственная тишина…»[146]
«Все четверо згорели»
Село Колесниково, упоминаемое в статье Кудрявцева, находилось неподалеку от Чеганды, в Каракулинской волости Сарапульского уезда, у слияния рек Камы и Белой. Это была истинная столица пиратов. Они там себя чувствовали вольготно.
В мае 1789 года в Колесникове была замечена очередная «разбойническая партия». Туда из Елабуги был направлен военный отряд. О том, что там произошло, из Елабуги доносили в Вятку: «…Уже появившаяся в Каракулинской волости на реке Каме в числе пяти человек злодеиская партия правящим суда сего должность земского исправника дворянским заседателем Овсянниковым с воинскою четырех человек командою сего маия 15-го числа Елабугской округи Каракулинской волости в селе Колесникове найдена, которая, будучи того села у крестьянина Михаила Носачева для грабежу имения в доме, чинила целые сутки с командою сражение, и между тем, вырвавшись, один разбоиник ис того дому бежал, а оставшие[ся] четыре человека, запершись в ызбе и нарубя на всех того дому стенах бойницы, производили беспрестанно из ружей ст[р]елбу картечами, причем и ранили тяшко ис команды салдат двух, Глухова и Кузнецова, да и понятых десять человек, а затем, видя злодеи оные, что им убежать и сокрыт[ь]ся уже никак не можно, то зажгли тот дом, в котором были и, не вышед из оного, все четверо згорели…»
