Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века - [15]
Далее оказалось, что животные, которые завелись у неё в утробе, – бесы. У Палагеи открылась способность вещания не своим голосом. К ней стали отовсюду приходить люди, которым голос давал предсказания, и они платили семейству Палагеи деньгами и съестным. Она вместе с домашними приехала из своего починка в город Вятку. И только в 1853 году, после вмешательства самого губернатора, кликушу наказали за ложный донос на Коробейникова: прописали ей розог и водворили по месту жительства.
Вынос покойника. Вятка
Началось-то всё с того, что немолодая по тогдашним меркам девушка заподозрила: женатый сосед её вожделел. Почувствовала она ту самую тоску, которую наводили колдовскими манипуляциями, когда хотели кого-либо к себе приворожить. Тоска была ощутима как тяжкая болезнь и проявилась подобно отравлению. В конце концов, стала Палагея кликушествовать.
Значит, снадобье, отравлявшее человека, могло-таки вызывать «тоску» – состояние, которое считалось первейшим признаком любовного приворота. Не для того ли Мавра применила сильнодействующий порошок из чемерицы – целебного и ядовитого растения, хорошо знакомого людям XVIII века?
Глава 4
Картёжники в ссылке
Академики игры. Последствия праздничной драки. На житьё в уездные города. Хворый секунд-майор. Бесчинства коллежского асессора. Игроки и ревизор
В Центральном государственном архиве Кировской области (ЦГАКО) хранится архивное дело из фонда канцелярии вятского губернатора с заголовком: «Дело о карточных академиках». В нём собраны официальные бумаги за 1797–1798 годы. Как только дело было закончено, канцелярские служители дали ему столь интригующее заглавие[119].
Академики игры
В самих архивных бумагах выражение «карточные академики» ни разу не встречается. Похоже, оно было неофициальным – современники знали, что так именовалась шайка московских шулеров, разоблачённых и подвергнутых наказанию в 1795 году. Об этих людях многие слышали, их многие запомнили: например, о них вкратце писал публицист и учёный В.А. Гольцев в своей книге о законах и нравах в XVIII веке[120].
Историк Н.Д. Чечулин отмечал, что в правление Екатерины II «вместе с роскошью усилилась до страшных размеров карточная игра; о развитии её в столицах есть упоминания ещё раньше; в провинции же она была прежде известна гораздо менее и составляла принадлежность лишь общества более богатых и образованных людей; но, начиная с конца 80-х годов (1780-х. – В.К.), дворяне почти только и делают, что сидят за картами, и мужчины, и женщины, и старые, и молодые; садятся играть с утра, зимою ещё при свечах, и играют до ночи, вставая лишь пить и есть… составлялись компании обыграть кого-нибудь наверняка; поддерживать себя карточною игрой нисколько не считалось предосудительным»[121]. Бытописатель М. И. Пыляев на основании воспоминаний и частных архивов составил подробный очерк об играх, знаменитых картёжниках и шулерах XVIIIXIX веков. Он упоминал и о той самой московской «картежной академии». При описании шулерских сообществ им используются красочные словеса: «профессор карточной пёстрой магии», «профессор карточной магии», «академия игры» (таковая имелась в середине и второй половине XIX века в Барнауле)[122]. Так что ироничные «академические» титулования были тогда в ходу для обозначения завзятых игроков-шулеров – задолго до романа Германа Гессе «Игра в бисер» с его магистрами игры.
Вообще-то азартные карточные игры в те годы находились под запретом, и уж тем более преследовалось мошенничество при игре. Это напрямую следовало как из нескольких указов Екатерины II, так и из «Устава благочиния» (1782). Правда, высочайшие указания мало кого останавливали. По словам современного историка В. В. Шевцова, «на практике азартная игра не влекла за собой наказания, если она не сопровождалась какими-либо противозаконными действиями и была лишь развлечением, не переходящим рамки семьи или дружеского круга»[123]. Кроме того, слишком уж тонка была грань между дозволенной игрой «на интерес» и недозволенной – на деньги либо имущество (когда ставки мало-помалу доходили до умопомрачительных размеров).
Обложка архивного дела. Надпись: «1 798-го года. Дело о карточных академиках»
Самые популярные азартные игры были довольно просты. Решающими в них оказывались не столько умение и память, сколько случайность, удача, выдержка – как тебе карта ляжет, так и будет. Такова, скажем, ставшая фатальной для пушкинского Германна из «Пиковой дамы» игра «фараон» (и её разновидность «штосс»)[124].
Последствия праздничной драки
В весенний Николин день, 9 мая 1795 года, во время традиционного гуляния москвичей в Сокольниках, подрались подпоручик Афанасий Волжин и коллежский асессор Павел Иевлев. При разбирательстве выяснилось, что оба состояли в шулерской «академии». Они не поделили добычу, один вроде бы надул другого, вот Иевлев и побил Волжина. Начавшееся следствие обнаружило многих иных, подобных им «академиков».
