Ветреное сердце Femme Fatale - [37]

Сергей Сергеевич, чье лицо еще было искажено от боли, только молча махнул рукой куда-то в сторону сада. Степан Александрович кивнул головой и двинулся туда.

Он хотел прийти к самому началу праздника, но фрак куда-то запропастился, и, пока Андрюшка искал его в сундуках с вещами, а потом чистил и гладил, прошло столько времени, что Севастьянов совсем уже отчаялся. Наконец он влез во фрак, который оказался ему узковат, и по плохо освещенным улицам поспешил в дом Пенковских. Идти, впрочем, было совсем недалеко – всего каких-то десять минут.

Кое-как он отвязался от Федота Федотыча, которому во что бы то ни стало приспичило поделиться с ним своими впечатлениями от хозяйки дома, миновал несколько комнат, где ему встретилась одна только бледная, апатичная горничная, и по ступеням сбежал в сад, где надрывался соловей и тонко попискивала какая-то птичка.

– Любовь Осиповна!

Соловей умолк. По верхушкам деревьев пробежал ветерок, и Степан Александрович невольно поежился.

– Любовь Осиповна! Это я, Севастьянов…

Впереди была только темная аллея, которая доходила до ограды, и белая облупившаяся чаша фонтана. Сколько помнил Степан Александрович, фонтан тот работал разве что по большим праздникам, и то с неохотой.

– Любовь Осиповна! – Севастьянов шагнул вперед по аллее.

Конечно, думал он, ей просто стало скучно, и она ушла. Что за глупый вечер! И какое фальшивое, жеманное у Оленьки лицо, как у старой девы, честное слово… все она пытается изобразить ту непосредственную и юную, которая так пленила его когда-то, но ничего не получается, не выходит, не…

Он споткнулся на мысли, как спотыкаются о камень. В заполненной на треть чаше фонтана лицом вниз плавало чье-то женское тело. Темная юбка намокла и облепила ноги. Машинально Степан Александрович отметил, что на одной из них нет туфли.

Преодолев внезапно нахлынувшее отвращение, он подошел к телу и перевернул его лицом вверх.

– Нет… – пробормотал Севастьянов, не веря своим глазам, – этого не может быть…

Глава 4 Концы в воду

Блажен, кто делит наслажденье,

Умен, кто чувствовал один,

И был невольного влеченья

Самолюбивый властелин.

«Евгений Онегин», глава четвертая

Мой друг пылал от нетерпенья

Избавиться навек ученья;

Большого света блеск и шум

Давно пленяли юный ум.

«Евгений Онегин», глава первая

1

– Все ясно, – сказал Владислав Иванович. – Exodus letalis.

– Простите? – переспросил следователь Чечевицын.

– Летальный исход, – объяснил доктор. – Наступивший, как я могу сказать уже сейчас, вследствие удушения, после чего труп несчастной бросили туда, где его нашел господин Севастьянов.

Он покосился на тело Любови Осиповны, которое уже извлекли из чаши фонтана и положили на землю неподалеку. Вторая туфля убитой была найдена на садовой дорожке, и теперь следователь держал ее в руках. Подумав, он решил, что улика ценная, и на всякий случай спрятал туфлю в портфель.

Шагах в десяти от трупа Любови Осиповны располагалось еще одно тело, подававшее, впрочем, некоторые признаки жизни. Принадлежало оно почтенному доктору Станицыну, которого Степан Александрович призвал на помощь, едва обнаружил свершившееся злодейство. Впрочем, никакой помощи Станицын оказать не смог, ибо, завидев труп, покачнулся и, невнятно что-то пробормотав, самым позорным образом грохнулся в обморок. Сейчас возле него суетились Оленька и Вера Дмитриевна, и обе попеременно подносили к его носу то уксус, то нюхательную соль. Сам Степан Александрович стоял возле них, переводя взгляд с фонтана на убитую. Выражения его лица Чечевицын понять не мог.

– Что здесь происходит? – неожиданно раздался голос.

Следователь поднял глаза. В саду появилось новое лицо – дама в лиловой амазонке, а за ней семенил крайне встревоженный Сергей Сергеевич Пенковский. Едва заметив тело, Амалия остановилась, но тотчас же вновь двинулась вперед.

– Прошу прощения, сударыня, – сказал Максим Алексеевич, загораживая ей дорогу. – Сюда нельзя, здесь имело место преступление.

Он и сам не понял, что произошло, но Амалия отодвинула его взглядом, как ловкий фокусник отодвигает при зрителях какую-нибудь вещь. Судебный следователь Чечевицын не был вещью, и такое обращение ему вряд ли могло понравиться.

– Что тут случилось? – спросила Амалия тяжелым голосом. На хозяина дома она не смотрела.

Владислав Иванович рассказал, что exodus letalis произошел по причине задушения, потому что на горле несчастной остались следы. Затем тело бросили в чашу фонтана, где его и нашел Степан Александрович.

– А когда именно, доктор, вы можете сказать? – вмешался Чечевицын. – Время преступления крайне важно знать для установления alibi присутствующих, – строго добавил он.

– Позвольте, – вскинулся Сергей Сергеевич, которому все происходящее было крайне не по душе, – вы что же, обвиняете в убийстве нас?

– Я пока никого не обвиняю, – спокойно возразил Максим Алексеевич. – Так когда именно это случилось, доктор?

Владислав Иванович замялся, потрогал тело и после некоторого раздумья объявил, что смерть наступила не ранее двадцати пяти минут назад. Следователь глубокомысленно кивнул.

– Благодарю вас, доктор.

Лежащий на земле Станицын тихо застонал и открыл глаза.