Ветлужцы - [121]
— Хм… Вячеслав! — Воевода окликнул лекаря сразу же, как только пациентка вышла за дверь, унося в своих объятиях хнычущего от нездоровья маленького ребенка. — А в прошлый раз ты при ожогах предлагал мед накладывать…
— Ну…
— А почему не сие чудесное средство?
— А… Там надо было быстро от поверхностного ожога избавиться, а этот бальзам гной из глубины тянет… Черт! Наверное, надо было еще желток добавить, чтобы гайморита у этого младенца не случилось.
— Чего не случилось? — Вытянув ноги на полатях, Трофим покосился в сторону стола, где разместился Вячеслав, и втянул ноздрями терпкий аромат, пропитанный дымом.
Вся изба, поставленная в числе первых, благоухала не только свежим деревом, но и запахом лекарственных трав, пучки которых были развешаны под всей крышей. Да и столешница рядом со знахарем тоже была завалена разными снадобьями, разложенными в берестяных коробочках, свертках из кожи и особо оберегаемых стеклянных бутылках. Дневной свет проникал сюда через большое, примерно в полметра окно, поделенное плашками на четыре части, каждая из которых была затянута полупрозрачным бычьим пузырем.
— Да не бери ты в душу, воевода, это все мои словечки из прошлой жизни. А почему ты так детским лечением заинтересовался? Или вы с Улиной уже успели… — Стремительно пролетев разделяющее собеседников пространство, сапог воеводы устремился к стеклянной таре, стоящей на краю стола рядом с Вячеславом. Не успевая поднять рук, занятых поиском в плетеном лукошке каких-то ингредиентов для очередных чудодейственных средств, лекарь нырнул головой вперед, прикрывая свои склянки от несчастной судьбы. Тяжелый кожаный сапог ударил его в ухо и, отклонившись от намеченной траектории, пропахал заметную борозду среди разложенных на столе свертков. Потерев ушибленную часть тела, Вячеслав ни словом, ни взглядом не показал, что чем-то недоволен, и молча продолжил заниматься делами. А свои мысли на этот раз оставил невысказанными, потому что в ином случае сапог прилетел бы не пустой, а с начинкой, в качестве которой могла оказаться нога воеводы. И ударил бы он не куда-нибудь, а прямиком в ту самую опорную точку, на которой человек сидит и которая в качестве мишени является самой обидной. В том числе и для лекаря.
Однако молчание не спасло Вячеслава, и он в очередной раз получил свою долю нравоучений:
— Ох, прав был Иван в том, что у вас с Николашей нет воинской жилки, и вас надо… дрессировать, вот! Ну когда же ты свой поганый язык засунешь себе в… ну хотя бы на людях за сомкнутыми устами его держи! Что, хочется тебе нас в неприятности втравить? Или вовсе нашу кровушку попортить? Ладно, я или другие наши дружинные… Мы тебя сапогом или зуботычиной можем заткнуть, потому что ценим! А чужак ведь тебя молча проткнет мечом и лишь потом разбираться будет, какой ты был лепный и незаменимый! Как ты не понимаешь, что из-за твоих слов мы друг друга чуть не перерезали?! Повезло тебе, что я с тобой рядом оказался… Да еще неплохо, что Твердята мой давний знакомец и требовать тебя в круг после слов обидных не стал. Простил и даже виры не потребовал, тем более что мысль у тебя и правда дельная оказалась…
— В круг?
— В него. Княжьего ставленника, дабы тот все склоки судил, поблизости нет, а у того же Твердяты не хватит сейчас власти, чтобы все раздоры между своими воинами решать. Да и по другим селениям то же самое. Люди тут собрались ратные, но вольные. На произвол судьбы князья их бросили довольно давно, так что жить они стали по старому покону. Или по новому? Не разберешься… За слово поганое кровью спрашивают, все дела стараются сообща решать. Да и ниже по Дону Великому и его притокам кое-где такие же людишки остались с прежних времен. Про них я еще в Переяславле слышал. Сидят они на реках, около бродов или тех мест, где заработать можно на перевозе…
— Бродники?
— Вроде так их и называют, но врать не буду…
— Предки казаков… — еле слышно пробормотал Вячеслав и уже громко добавил: — Вот теперь я понимаю, что это за люди и как нам с ними себя вести. Помогать им надо всячески, а уж они встанут заслоном между Русью и степью.
— Встанут? — скептически поднял бровь Трофим.
— Угу, если только из-за нашего равнодушия к их судьбе они оружие в обратную сторону не повернут, — угрюмо согласился Вячеслав и добавил окончание фразы себе под нос: — Как у нас на Калке[138] случилось… Кха! Люди, как ты говоришь, они вольные, так что воевать и в зажитье ходить не перестанут, лишь бы это делали не в нашей стороне. В таком случае нам их воинственность только на пользу будет, потому что иначе степняки подойдут к самой Рязани… Да и в качестве охраны наших торговых караванов они нам как никто сгодятся!
— Ох, как ты замахнулся! Нам бы чуток людишек к себе поиметь, а ты уже пути торишь и серебро к себе в мошну ссыпаешь.
— Плох тот солдат, который не мечтает быть Наполеоном… О будущем, говорю, надо думать всегда, но делиться мечтами только с близкими, чтобы соседские куры на смех не подняли! Кстати, а кто тут в соседях? Я имею в виду восток и север… то есть полунощь.
— На севере твоем Рязань стоит, но это ты и сам знаешь. Если отсюда смотреть, то на одесную, или направо, по-твоему, от них идет мордва, точнее, мокша, а за ней эрзя. На восходе же, чуть ближе к этим местам — буртасы, а дальше за ними уже Волга и Великий Булгар на ней. И намотай себе на ус, что, по слухам, буртасы — это те же ясы, но речные. Разная вера, разные судьбы, но вроде… родичи. Не ведаю только, сколько в этих слухах правды, и сгодится ли тебе такое знание — тут уж решай сам. И вот еще что… Скажи-ка мне, как ты собираешься заманивать на наши земли ясов? Мыслишь, что польстятся они на уговоры да променяют свои степи на леса дремучие?
Ближний космос как сосредоточение интересов земных империй – и обыкновенный парень в переплетении событий. А еще биороботы, нейросети, добыча ресурсов, войны… Трудно среди этого выжить и остаться человеком, даже если тебе помогает нечто, состоящее из двоичных кодов… Это наше с вами будущее лет через сто пятьдесят – двести.
XII век. Киевская Русь и Волжская Булгария, река Вятка и загадочная Бьярмия, Ока и Сура, окрестности Воронежа и еще несуществующий Липецк... Ветлужцы выжили и сплотились вокруг своей Правды. Что дальше? Попытаться ужиться с сильными соседями, подбирая крошки с их стола или начать по крупицам строить Русь от Карпат до Камчатки? И если замахиваться на большее, то что для этого нужно? Закрепиться на Унже и Костроме или направить свои стопы на Вятку и за Урал? Выйти в донские степи или пойти в опасный поход через Волжскую Булгарию? Ветлужцы не исключают ничего, понимая, что Волга соединит все разрозненные клочки воедино, а они..
Волею судьбы горстка наших соотечественников вместе с детьми затерялась в ветлужских лесах. Заблудилась, и не только в пространстве, но и во времени, очутившись в Киевской Руси XII века, за полтора десятка лет до начала ее распада на отдельные княжества. Первая задача – выжить, что не так-то просто, поскольку упомянутая судьба приносит одно испытание за другим. А затем? Плыть, куда вынесет течение, или все-таки попытаться изменить мир вокруг себя? И что для этого нужно? Власть, сила, деньги, друзья… враги? Или необходимо еще огромное желание жить и получать радость от каждого прожитого дня в этом мире? Ибо без радости – что это за жизнь и зачем что-то менять…
Что произошло бы со всеми нами, если бы давным-давно на окраинах Киевской Руси и Волжской Булгарии объединились неравнодушные люди и понесли миру свою Правду, отсеивая безучастных и привлекая сострадающих? Изменился бы мир или такое сообщество неминуемо погибнет под гнетом зависти, мелочности и даже любви… Любви к себе, таким неповторимым и точно знающим, как нужно жить?Сколько продержатся ветлужцы, прежде чем их уничтожат? Как сделать, чтобы злоба и корысть не пробрались в их ряды? И какой должна быть Правда этих людей, чтобы выдержать проверку временем?
Рай на Землю обязательно придет. Придет в каждый дом, каждую семью, к любому человеку, кто его готов принять. Он уже идет. Идет из астероидного пояса, окаймляющего бесконечным живым кольцом освоенные планеты Солнечной системы. Здесь ведутся войны за ресурсы, здесь столкнулись в жестком противостоянии империи русских и англосаксов. И на самом острие этой битвы скользит по гребню событий бывший курсант вместе со своими друзьями. Именно они несут рай на Землю. Вот только примет ли их подарок человечество? Не покажется ли он ему разверзнувшимся адом?
История о том, как пятеро друзей, наших современников, оказались в древнем Риме, отчего довелось им пройти через разнообразные приключения — под девизом: наш человек нигде не пропадет, и вовсе не потому, что он никому не нужен.
Кто-то представляет себе время в виде прямой линии, устремленной из прошлого в будущее. Кто-то – в виде реки, ветвящейся и петлистой. Но в действительности это бесконечный каскад лабиринтов, и только счастливчики точно помнят, что было в предыдущем лабиринте, и только мудрецы прозревают, что произойдет в будущем… потому что прошлое и будущее могут варьировать в широком диапазоне.
Изящная альтернативная история на тему — что было бы, если бы великий русский писатель Антон Павлович Чехов не умер в 1904 году, а жил бы еще целых сорок лет.Как бы он принял революцию, большевиков, и Ленина? Какое влияние бы оказывал на умы и стремления своих современников?Примечание:Первая половина повести — отредактированные фрагменты эссе Сомерсета Моэма «Искусство рассказа».Впоследствии «Второе июля...» стало эпилогом романа «Эфиоп».
Ранний рассказ Василия Звягинцева. Позднее «Уик-энд на берегу» Звягинцев включил практически без изменений как небольшую историю в роман «Андреевское братство».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бойтесь желаний своих, ибо они имеют свойство сбываться. Некогда обычный человек в веке двадцать первом и ставший титулованным аристократом и офицером пограничной стражи в веке девятнадцатом, Александр проверил истинность этого утверждения на себе. Поначалу он просто очень хотел выжить в чужом для него времени и мире. Потом – жить нормально, не экономя скудное жалованье корнета-пограничника. Затем появилось еще одно желание, другое, третье… и как-то так вышло, что теперь, на шестом году новой жизни, он – оружейный магнат, изобретатель, успешный фабрикант и обладатель миллионного состояния.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…