Ветла - [2]
— Никого мнѣ не надо, свѣтлое солнце, — развѣ что не будетъ ли твоя милость подарить мнѣ пару молодицъ-сосѣдокъ, чтобы было мнѣ, горемычной, съ кѣмъ слово перекинуть, кому пожаловаться на разбойника-мужа. Бо чоловікъ мой — какъ на родннѣ былъ шибеникъ [4] и пьяница, такъ и здѣсь остался: встосковался онъ, катовой души віра [5], по своей висѣльной компаніи, а мои ребра въ отвѣтѣ.
— Дурная! сказало солнце, — развѣ я не показалъ тебѣ дерева, изъ котораго можно сдѣлать, какую хочешь компанію? Ступай, уйми своего Опанаса, и — чтобы я васъ не слыхало больше? — не то худо будетъ.
Опанасъ, побивъ жинку, уснулъ. Проснулся: глазамъ не повѣрилъ: народу кругомъ — цѣлый таборъ! Да все знакомые, да все камрады-пріятели! Вотъ и панъ-голова, и панъ-староста, и сосѣдъ Охримъ Козолупъ съ жинкой и молодымъ Козолупенкой, и кумъ Остапъ, и старый корчмарь Іосель Бенъ-Дувидъ со своею балабуштой [6] и жиденятами: стоитъ на коврѣ, таласомъ накрылся, заповѣди на лобъ навязалъ, — молится… Ге-ге-ге! то-то славно! все село, что потонуло тамъ, за синимъ моремъ, воскресло и стоитъ на ногахъ, какъ живое…
И начали тѣ люди всѣ вмѣстѣ жить-поживать и добра наживать. Что день, то больше ихъ въ солнечномъ царствѣ: растутъ, какъ грибы. Понадобится казаку наймитъ, хозяйкѣ — наймичка, — бьютъ челомъ Опанасовой жинкѣ:
— Пани-матко! будьте ласковы — дайте добраго парубка или добрую дѣвку къ намъ во дворъ!
Пойдетъ Опанасова жинка въ лѣсъ, дотронется до дерева, что ей солнышко показало, — «вотъ вамъ и наймитъ съ наймичкой, добрые люди!»
Сады развели, копанку [7] вырыли, церкву выстроили, млинъ поставили, Іосель шинокъ открылъ. Не житье, а масляница!
Пришелъ большой праздникъ Святая Троица. Разрядилась Опанасова жинка: запаска клѣтчатая, кирсетка [8] лучшаго зеленаго сукна, вся красными цвѣтами расшитая, квартухъ и бѣлые рукава — въ шелку, всѣми колерами отливаютъ, коралловое намісто съ дукачемъ, — король, а не баба! Идетъ она въ церковь, выступаетъ червонными чоботами на серебряныхъ подковкахъ, — всѣ ей дорогу даютъ, шапку предъ ней ломаютъ, кланяются ей въ поясъ, потому что какъ же дѣтямъ не почитать мать родную? А вѣдь, ежели разсудить по правдѣ, то Опанасова жинка была всему селу замѣсто матери.
И вотъ входитъ баба въ храмъ Божій и видитъ: на ея мѣсгѣ — самомъ почетномъ, первомъ отъ амвона — стоитъ незнаемая молодица, такая видная изъ себя, большая, да тучная, а лицо темное, какъ у волошки, и суровое; брови надъ переносьемъ срослись.
— Посторонись! — сказала Опанасова жинка.
Молчитъ молодица, будто въ ротъ воды набрала, и ни съ мѣста. Разгорѣлось сердце въ Опанасовой жинкѣ.
— Кто ты такая, молодица? говоритъ она, — откуда ты взялась, что вздумала ставить мнѣ ногу на чоботы? Знать бы сверчку свой шестокъ, такъ оно, пожалуй, и лучше было бы!..
— Оставь меня, баба! угрюмо отвѣтила молодица, — и тебѣ, и мнѣ оттого лучше будетъ…
— Какъ не оставить! — поди прочь съ моего мѣста! Я постарше тебя.
— Неправда твоя, Опанасова жинка! все такъ же важно возражала суровая молодица, — и старше я тебя, и большаго почета стою.
Засмѣялась Опанасова жинка.
— Горазда ты шутить, красавица, да шутки-то твои некстати! — видишь, сколько здѣсь народу? Все это мои дѣти, и всѣ они, какъ одна душа, почитаютъ меня за мать, а ты можешь ли похвалиться по-моему?
— И дѣтей у меня побольше твоего, Опанасова жинка! Не простую молодицу ты видишь предъ собою, а самое Мать-Сыру-Землю.
Испугалась Опанасова жинка, отступила было… но бабье сердце взяло верхъ надъ разумомъ.
— А мнѣ-то какое дѣло? — вскричала она со зломъ, — хоть бы ты и въ правду была Мать-Сыра-Земля? Не я къ тебѣ, а ты ко мнѣ пришла, незваная, непрошенная, да еще меня, хозяйку, съ мѣста сгоняешь! Ступай прочь! Я здѣсь пани, а тебя мы не знаемъ и знать не хотимъ!
И столкнула Мать-Сыру-Землю съ перваго мѣста. Посмотрѣла на нее Мать-Сыра-Земля глубокими, темными очами, и — точно желѣзныя брусья покатились съ каменной горы — зарокоталъ ея голосъ:
— Неразумная ты, кичливая баба! не умѣла ты почтить меня у себя, такъ я же по-своему почту тебя въ своемъ дому, и не вырваться тебѣ изъ моихъ рукъ во вѣчные вѣки!
Бросилась Опанасова жинка бѣжать, — не тутъ-то было: ноги — какъ приросли. Смотритъ она вокругъ себя мутными отъ страха очами: ни церкви, ни народа. И вдаль, и вширь тянется зеленая равнина; кулики перелетаютъ съ одной торфяной кочки на другую; небо сѣрое, да кислое — точно на Литвѣ. Глянула баба на себя: ноги погрузли по колѣно въ мягкое болото, сѣрая кора ползетъ отъ земли вверхъ по бѣлому тѣлу… доползла уже до пояса… Еще немножко, — и будетъ Опанасова жинка не баба, а дерево: то самое, изъ какого она воскресила въ невѣдомомъ краю свою деревню.
Взмолилась бѣдная баба:
— Мать-Сыра-Земля, прости: не губи меня безумную!
И снова пророкоталъ желѣзный голосъ:
— Не я тебя гублю — губитъ тебя похвальба твоя! Не хвалиться бы тебѣ своими дѣтьми, взятыми изъ ветлы, не была бы теперь сама ветлою.
И одѣла сѣрая, серебристая кора Опанасову жинку: тѣло стало стволомъ, ноги — корнями, поднятыя къ небу, руки — двумя толстыми вилками, — волосы, что въ предсмертный часъ дыбомъ стали, — тысячью молодыхъ побѣговъ. Вмѣсто бабы, поникла надъ болотомъ сѣдая, раскидистая ветла.
Однажды в полицейский участок является, точнее врывается, как буря, необыкновенно красивая девушка вполне приличного вида. Дворянка, выпускница одной из лучших петербургских гимназий, дочь надворного советника Марья Лусьева неожиданно заявляет, что она… тайная проститутка, и требует выдать ей желтый билет…..Самый нашумевший роман Александра Амфитеатрова, роман-исследование, рассказывающий «без лживства, лукавства и вежливства» о проституции в верхних эшелонах русской власти, власти давно погрязшей в безнравственности, лжи и подлости…
Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.
В Евангелие от Марка написано: «И спросил его (Иисус): как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, ибо нас много» (Марк 5: 9). Сатана, Вельзевул, Люцифер… — дьявол многолик, и борьба с ним ведется на протяжении всего существования рода человеческого. Очередную попытку проследить эволюцию образа черта в религиозном, мифологическом, философском, культурно-историческом пространстве предпринял в 1911 году известный русский прозаик, драматург, публицист, фельетонист, литературный и театральный критик Александр Амфитеатров (1862–1938) в своем трактате «Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков».
Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.Из раздела «Русь».
«К концу века смерть с особым усердием выбирает из строя живых тех людей века, которые были для него особенно характерны. XIX век был веком националистических возрождений, „народничества“ по преимуществу. Я не знаю, передаст ли XX век XXI народнические заветы, идеалы, убеждения хотя бы в треть той огромной целости, с какою господствовали они в наше время. История неумолима. Легко, быть может, что, сто лет спустя, и мы, русские, с необычайною нашею способностью усвоения соседних культур, будем стоять у того же исторического предела, по которому прошли теперь государства Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.
Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.
«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
Въ этомъ томѣ соединено большинство этнографическихъ разсказовъ, легендъ и фантазій, построенныхъ на легендахъ, которые входили въ сборники «Сонъ и Явь» (1893), «Психопаты» (1893), «Грезы и Тѣни» (1895), «Святочная Книжка» (1901) и «Красивыя Сказки» (1908). Всѣхъ этихъ изданій давно уже нѣтъ въ продажѣ.А. В. А.1911. 12. IV.Fezzano.
Въ этомъ томѣ соединено большинство этнографическихъ разсказовъ, легендъ и фантазій, построенныхъ на легендахъ, которые входили въ сборники «Сонъ и Явь» (1893), «Психопаты» (1893), «Грезы и Тѣни» (1895), «Святочная Книжка» (1901) и «Красивыя Сказки» (1908). Всѣхъ этихъ изданій давно уже нѣтъ въ продажѣ.А. В. А.1911. 12. IV.Fezzano.
Въ этомъ томѣ соединено большинство этнографическихъ разсказовъ, легендъ и фантазій, построенныхъ на легендахъ, которые входили въ сборники «Сонъ и Явь» (1893), «Психопаты» (1893), «Грезы и Тѣни» (1895), «Святочная Книжка» (1901) и «Красивыя Сказки» (1908). Всѣхъ этихъ изданій давно уже нѣтъ въ продажѣ.А. В. А.1911. 12. IV.Fezzano.
Въ этомъ томѣ соединено большинство этнографическихъ разсказовъ, легендъ и фантазій, построенныхъ на легендахъ, которые входили въ сборники «Сонъ и Явь» (1893), «Психопаты» (1893), «Грезы и Тѣни» (1895), «Святочная Книжка» (1901) и «Красивыя Сказки» (1908). Всѣхъ этихъ изданій давно уже нѣтъ въ продажѣ.А. В. А.1911. 12. IV.Fezzano.