Ветеран Армагеддона - [157]

В январе 1944 года котенок в Ленинграде стоил 500 рублей (килограмм хлеба тогда продавался с рук за 50 рублей, зарплата сторожа составляла 120 рублей).

Как только блокада была снята, прошла еще одна «кошачья мобилизация». На этот раз мурок и барсиков набирали в Сибири специально для нужд Эрмитажа и других ленинградских дворцов и музеев. Многие сами приносили своих любимцев на сборный пункт. Первым из добровольцев стал черно-белый кот Амур, которого хозяйка лично сдала с пожеланиями «внести свой вклад в борьбу с ненавистным хвостатым фашизмом». Всего в Ленинград было направлено 5 тысяч омских, тюменских, красноярских, иркутских котов, которые с честью справились со своей задачей — очистили Эрмитаж и подвалы города от грызунов.

Так что среди питерских мурок почти не осталось коренных, местных. Да и в Сталинграде после бомбежек и немцев, долгую зиму сидевших в «котле», кошек вряд ли осталось больше, чем в Ленинграде. Вполне вероятно, что и к нам после освобождения города Сталинграда завезли кошек. Интересно, знал ли об этом Дымок? Мне кажется, что знал.

Однажды я услышал мяуканье за дверью. Я открыл дверь и увидел преисполненного гордости Дымка, который сидел перед дверью, возложив лапу на огромную крысу. Где-то в темном подвале сошлись их дорожки. Коту было мало победы, ему хотелось показать хозяевам, что он не зря ест корм в их доме. Поэтому он приволок крысу к порогу. Конечно же я похвалил кота, а крысу выбросил в мусоропровод, завернув в полиэтиленовый кулек. Жена и дочь были впечатлительными, крыса у порога вряд ли понравилась им.

Нет, но каков все-таки Дымок!

Крыса была едва ли не с него ростом.

Охотничьи инстинкты у Дымка были развиты очень сильно. У нас в квартире был застеклен балкон и настелен пол. Под досками этого пола в образовавшихся нишах вили гнезда воробьи и стрижи. Где-то в мае — начале июня у них появлялось потомство, которое всегда начинало свою жизнь с отчаянного писка. Дымок проводил время на балконе. Приложив ухо к доскам пола и приподняв зад, кот принимался целеустремленно скользить по доскам, пытаясь обнаружить эпицентры писка. В эти мгновения он напоминал мне терапевта, прослушивающего больного. Утомленный и неудовлетворенный кот возвращался в квартиру, забирался под потолок на платяной шкаф и предавался печальным раздумьям о превратностях судьбы.

Кстати, одна моя знакомая рассказала о своем коте. Однажды ночью, ближе к утру, когда наступает время самого сладкого сна, семью разбудил страшный грохот. Перепуганные хозяева не могли понять, что за смерч ворвался в их квартиру, пока не зажгли свет. Виновником был их любимый кот. Понимаете, через открытую дверь балкона в квартиру влетела летучая мышь. Нервы кота не выдержали, и он бросился в погоню, не замечая, что срывает со стен картины и рушит на пол вазы. Взбешенный хозяин быстро навел порядок — летучую мышь сшиб газетой на пол и этой же газетой примерно выдрал кота. Чтобы неповадно было впредь! Кот смиренно вытерпел экзекуцию, бросился к сбитой летучей мыши и унес ее на балкон. Зевающее и нервно матерящееся семейство легло спать, однако уже через пару часов было вновь разбужено страшным грохотом — летучая мышь пришла в себя и поднялась на крыло, а кот, разумеется, бросился в погоню, вновь подняв на ноги всю семью.

Конечно же остаток ночи они не спали.

Глава шестая

О котах написано много.

«От хозяйского глаза и кот жиреет», — гласит русская пословица и это правда. «Стар кот, а масло любит», — вторит ей другая. «Загордился кот и с печи нейдет!» — утверждает третья. «Не всегда коту творог, бывает и головой о порог», — угрожает четвертая. «Кота убить — семь лет удачи не видать», — обещает пятая.

Нет, я, конечно, понимаю, что кот, как поп, — ничего без ворчания не съест. Ко всему принюхивается, сразу ничего не ест, прежде скептически посмотрит на хозяина — съедобно ли? Ты уверен? Но ведь не зря говорится, что есть и сало, да не про кота. Наш кот любил кильку, причем обязательно каспийскую, балтийский продукт казался ему жирноватым. И еще он любил сухой корм. При этом ему нравилось, когда тарелка была полной, и не только полной — но так чтобы корм лежал горкой. Когда количество корма в посудине заметно уменьшалось, Дымок мрачнел, ходил по дому печальный и каждого члена семьи приводил к своей мисочке — вопросительно поглядывая на хозяев: ну, как будем жить? Где любовь к своему домашнему питомцу?

Каждого пришедшего в дом он обязательно встречал в прихожей, но, убедившись, что вошедший ничего не принес, уходил печально, на ходу пожимая ушами — надо же, встречаются такие люди, что совсем не думают о котах!

В свободное время, которого у Дымка было более чем достаточно, он занимался охорашиванием себя и гигиеной. Ну сами понимаете, когда котам делать нечего… Он садился на пол, выставляя одну из ног пистолетиком, и принимался тщательно вылизывать ее, языком приглаживая шерстку и удаляя лишнее. В конце концов он приобретал лощеный вид, вполне пригодный для появления на любой кошачьей выставке. Ему даже не мешало отсутствие породы. В те дни, когда Дымок предавался меланхолии, он переставал следить за собой. Однажды дело дошло до того, что пришедшие ко мне в гости друзья Александр и Инна Рыбаковы приняли кота, лежащего в прихожей, за старую шкурку, приобретенную мной или женой для неведомых хозяйственных целей.