Ветер времени - [25]

Неожиданно корабль словно споткнулся на лету и задрожал. Рев двигателей перешел в отрывистое рявканье. Корабль вибрировал и раскачивался из стороны в сторону, так что трудно было справиться с головокружением.

— Все! — закричал капитан. — Застегнуть ремни!

С грохотом, от которого заколебались горы, корабль, проделавший такой длинный путь, встал вертикально и выбросил вниз гейзер пламени — туда, где ему предстояло совершить свою последнюю посадку. Туда, где лежал зеленый мир, третий по отношению к своему солнцу.

На Землю.

9

Корабль шел на посадку, сотрясая тишину. Болотистая равнина, покрытая густой травой, щетиной кустов и удивительно яркими цветами, исчезла в палящем облаке дыма и пара.

Корабль спускался быстро, слишком быстро. Тормозные дюзы работали бешено, но вразнобой. Язык всесжигающего пламени под хвостом корабля становился все короче и короче, точно складывающаяся подзорная труба. Шум был невероятный, невообразимый — сокрушительный, подавляющий грохот бил по равнине, как чудовищный каменный кулак.

На какое-то мгновение корабль повис в нескольких футах от земли, а затем, дернувшись, с чавкающим звуком врезался хвостом в мягкую землю. Секунду-две он сохранял равновесие, а потом качнулся и рухнул на бок. Раздался приглушенный взрыв, сверкнуло ослепительно белое пламя. Тогда из бортов корабля начали во все стороны хлестать струи жидкости, достигая в длину ста метров.

Пламя с шипением погасло.

Корабль замер — разбитый, искалеченный, он умирал вдали от знакомых звезд.

На равнину вернулась тишина. С голубого утреннего неба лился теплый желтый солнечный свет, лаская красные, синие, золотые головки цветов в гуще травы. Вокруг воцарился тревожный покой — безмолвие, не нарушаемое ни птичьими голосами, ни фырканьем животных.

Корабль лежал на земле и внутри него властвовала тьма. После воя и рева двигателей тишина казалась осязаемой, холодной и жуткой.

В рубке послышались звуки. Царапанье, хриплое тяжелое дыхание человека, поднимающегося на ноги. Монотонные стоны, исторгаемые непрерывной болью. Стук капель, падающих на искореженный металл перегородки.

И вдруг — свет. Узкий белый луч, пляшущий в темноте, — дрожащий луч в чьей-то трясущейся руке. И тихий, сдавленный голос:

— Где вы? Кто ранен? — голос капитана.

Неясная фигура с трудом поднялась с пола.

— Это я, Хафидж, — сказал астронавигатор. — Кажется, я не ранен.

Луч осветил темную фигуру, скорчившуюся в углу. Она не двигалась, не дышала. Капитан направился туда, отбрасывая с дороги обломки механизмов, и осторожно перевернул тело. Он осветил лицо и быстро отвел фонарь в сторону.

— Это Сейехи, — сказал он. — Для него все кончено.

А стоны все не смолкали — жалобные звуки, вырывающиеся из груди человека, потерявшего сознание. Пятно света легло на распростертое у дверей тело. К нему первым подбежал Хафидж.

— Большая потеря крови, — сказал он.

Капитан осмотрел Дерриока настолько тщательно, насколько позволял маленький кружок света. Грузный антрополог точно съежился, стал меньше. Из уголков приоткрытого рта текла кровь. Его слабые стоны напоминали повизгиванье животного, испытывающего невыносимую боль.

— Дерриок! Я — Уайк. Вы слышите меня?

Дерриок не пошевелился и не открыл глаз.

— Хафидж, возьмите фонарик и поищите в аптечке какое-нибудь болеутоляющее. Не то, очнувшись, он может совсем обезуметь.

— Он должен выжить, — прошептал Хафидж, — иначе…

— Берите фонарик. Приведите сюда Колрака… если они там в салоне уцелели. Но только Колрака, а другие пусть подождут, пока мы не сообразим, куда положить Дерриока.

— А сказать им… что дело дрянь?

Уайк и Хафидж бессознательно чувствовали, что они близки, а остальные образуют отдельную группу. После гибели Сейехи их осталось только двое — бывших хозяев рубки, которая, в сущности, была сердцем корабля. Себя они считали истинными астронавтами, а в остальных видели просто пассажиров. В прежние дни всю эту компанию вообще не допустили бы на корабль.

— Скажите, — ответил капитан. — Рано или поздно они все равно узнают. Пусть Арвон последит за Лейджером, как бы тот не устроил истерики. Мальчик, по-моему, будет держаться хорошо; эта история может сделать из него настоящего человека.

— Если он жив.

— Конечно.

— Если бы оба наших специалиста…

— Дерриок пока жив, Хафидж. Идите за лекарством. Как там, не видно по приборам, хорошо ли залило реактор?

— Я успел вдвинуть стержни до того, как мы ударились о землю. Пожалуй, взрыва не произойдет.

— Скажите остальным, что вы абсолютно в этом уверены. Атомная паника нам сейчас совсем ни к чему.

— Безусловно.

Хафидж взял фонарик и попробовал выйти из рубки. Это оказалось нелегким делом, так как корабль лежал на боку и дверь заклинило. Ударом ноги Хафидж все-таки открыл дверь и прополз на животе в коридор. Уайк услышал, как он убирал с дороги что-то тяжелое. Послышались тихие голоса.

Значит, жив кто-то еще, кроме них.

Уайк присел на корточки и положил руку на влажное плечо Дерриока. Всей кожей он ощущал во мраке вокруг себя корпус разбитого корабля. Где-то там, за изуродованными металлическими стенками, лежал неизвестный мир, покинуть который они не могли. Капитан не знал даже, можно ли дышать здешним воздухом, а рассчитывать, что на планете они найдут помощь, не приходилось: шансов на это не было практически никаких.