Ветер утра - [16]
Шрифт
Интервал
«Зачем за такие берешься дела? —
Кивая на связку в углу,
Хозяин сказал. — Или жизнь не мила?
И так наша доля, сынок, тяжела.
Лбом хочешь пробить ты скалу.
К чему же ты губишь себя, молодец,
Труда не жалеешь и сил?»
«Хочу, чтоб тебя не терзали, отец,
Чтоб хан не душил, чтоб не грабил купец
Чтоб ты припеваючи жил,
Чтоб век в кабале не страдал наш народ,
Чтоб лямку всю жизнь не тянул,
Беду за бедой не терпел что ни год,
Не гнулся к земле от нужды и невзгод.
Как в знойных песках саксаул.
Коль стонет страна под пятой чужаков,
Смертельно опасен покой
И пагубен страх. Знаю, путь мой суров —
Путь смелых, услышавших партии зов,—
Но жребий почетен такой.
Пойми, настоящий мертвец — это тот,
Кто, родины видя позор,
Молчит, от небес избавления ждет.
А павший в сраженье — тот вечно живет,—
Потомков таков приговор.
Я верю, я знаю: народ победит
В решающей схватке с врагом!
Вчерашний бедняк будет счастлив и сыт,
Стать вновь молодым, друг, тебе предстоит,
И станет твой дом цветником».
Вскочил паренек, вновь мечтой окрылен:
«Скорей! Не дождутся друзья!»
Но с губ его тихий срывается стон,
И снова без сил опускается он
На жалкую груду тряпья.
Тут с места сорвался старик, распрямись,
И вот уж стоит он в двери,
Листовки в узле, палка с ним про запас,
Как юноша, смел он и пылок сейчас:
«Куда их снести, говори!..»
1951
ПЕСНЯ БОРЦОВ ЗА МИР
Долго ли войне
Землю пепелить,
Жечь людей в огне,
Кровь младенцев лить!
Встанем как один,
Братья и друзья,
Люди разных стран,
Все, кто хочет жить.
Отстоять сумеем наши города,
Армий всех сильнее армия труда.
Мы, простые люди, мир земле добудем,
Смолкнет рев орудий, смолкнет навсегда.
Факел дружбы нам
Освещает путь.
Нас не разлучить,
Нас не обмануть.
Жадным торгашам,
Злобным палачам
Мы пожар войны
Не дадим раздуть.
Отстоять сумеем наши города,
Армий всех сильнее армия труда.
Мы, простые люди, мир земле добудем.
Смолкнет рев орудий, смолкнет навсегда.
Сон детей храни,
Друг, в любой стране.
Все суровей дни,
Стоек будь вдвойне!
Выше мира стяг,
Шире мира шаг!
Сгинет мира враг,
Не бывать войне!
1951
МАЛЕНЬКИЕ КОВРОВЩИКИ ИРАНА
Слушай ты, восхищенный этим волшебным ковром,
Голос ткача о том, как ткался ковер для хором:
День шестилетних ткачей заполнен тяжким трудом,
Чтобы ковер красивый украсил богатого дом;
Детство наше увяло, в дуги согнулись спины,
На кончиках пальцев наших крови сверкают рубины.
Алые краски ковра — кровь наших жил, прохожий;
Желтые пятна ковра — цвет нашей блеклой кожи;
В синий узор ковра ужас побоев вложен;
Цвет за цветом — и все на наши страданья похожи.
Топчут этот ковер сытых хозяев ноги,
Шагают они по нему, как по доле нашей убогой.
«Черная нитка — шесть! Красная нитка — четыре!» —
Нет для нас песни другой в этом жестоком мире.
Харкая кровью, сидим мы; усталые ноги как гири;
Путь нам один — в могилу, она светлее и шире.
Сытости чувство, улыбки, игры на солнце, трава —
Это для нас, прохожий, только пустые слова.
Если ты хочешь, чтоб детям светло и радостно было,
Чтобы детей у тебя не похитила рано могила,
Чтоб им счастливо жить довелось на родине милой,—
Немощи путы отбрось, встань, исполненный силы!
Каждый, в ком честь не заснула, помни про нашу
муку!
Спаси нас от гибели верной! Подай нам помощи руку!
1952
ПАРТИИ, ВЕДУЩЕЙ НАС
Партию славлю я,
слитый навеки с нею.
Мощь, правота ее
козней любых сильнее.
Корень ее — народ;
правды родник кипучий
Щедро поит ее, —
как ей не быть могучей!
Свет от кремлевских звезд
ясен в ночи морозной,
Мы в коммунизм идем
этой дорогой звездной.
Мы не свернем с нее:
силы той в мире нету,
Что задержать могла б
наше движенье к свету!
Партия нас ведет,
мужеством наделила,
Крепнет из года в год
мирная наша сила.
Ядом пусть брызжет лжец,
пусть клеветник ярится,
Кривде, несущей рознь,
в сумраке не укрыться.
Партии, «миру — мир!»
провозгласившей, — слава!
Мудрой, сплотившей нас,
нас вдохновившей, — слава!
Старится год, ему
новый идет на смену,
Но молода любовь
к партии неизменно!
Москва, 1953
Сегодня в моем жилище возлюбленной нету, нет.
Хоть сотни свечей пылают, сегодня в нем свету нет.
К возлюбленной путь отмечен страданьями и тоской,
Поэма любви — не сказка, не греза поэта, нет.
Бессмертен, кто на дороге к любимой находит смерть,
Влюбленный сочтен безумцем не будет за это, нет.
Не каждая мошка, крылья обжегшая, — мотылек;
В любви терпелив он, стоек, — вернее приметы нет.
Кто сердцем назвал бы сердце, что муки любви страшат?
Сгореть от любви — для сердца священней завета нет!
1954
— В чем вина моя, друг милый? — говорю. Ответа нет.
— Без вины б меня простила! — говорю. Ответа нет.
— Изошло слезами сердце… Чтоб тоску его унять,
Хоть бы слово проронила! — говорю. Ответа нет.
— Это сердце — чья обитель? — Тихо слышится: — Моя.
— Что ж ее ты разорила! — говорю. Ответа нет.
— Этой родинкой-приманкой сколько жертв поймала в