Ветер умирает в полдень - [9]

Чудовищный концерт раздирает барабанные перепонки, терзает душу и нервы. Это настоящий ураган звуков.

Перед электрическим пультом висит кабина, а в ней сидит человек, который управляет кошмарным оркестром.

– Привет, Дэйв, готов спуститься? – кричит инженер. Тот кивает.

– Ты не мог бы называть меня Дэвидом?

– О'кей, – пожимает плечами Джо. Молодые люди снаряжаются в раздевалке. Табличка с красными буквами предупреждает:

КУРИТЬ

За пределами этой комнаты категорически запрещается.

ОСТАВЬТЕ ЗДЕСЬ

Сигареты, зажигалки, спички и все легко воспламеняющиеся предметы.

Дэвид выгребает все из кармана в одну из маленьких пронумерованных ячеек длинного стола.

Джо проходит дальше и надевает белую каску, на которой крупными буквами выведено его имя. Дэвиду он протягивает оранжевую. Затем прилаживает ему широкий пояс из грубой материи, на поясе – батарейка, к которой Джо подключает налобный фонарь.

Открывая дверь грузоподъемника, Джо рассказывает Дэвиду о своих владениях. Ему приходится кричать:

– Под нами самое большое из известных в мире месторождений гидрокарбоната натрия. Квадратные мили редкостно чистой по роды толщиной в пять тысяч футов. Добываем по три тысячи тонн в день, при таком темпе тут хватит на девятьсот лет! Мы сейчас спустимся ниже трехтысячной отметки.

Дэвид дружески улыбается и восхищенно слушает Джо. Он расспрашивает его об использовании троны – гидрокарбоната натрия – для получения бикарбоната натрия, моющих средств и минеральных удобрений; о длине подземных галерей – целых восемнадцать миль! И они ежедневно удлиняются на пятьдесят футов. Работа идет круглосуточно, рассказывает Джо, смена продолжается восемь часов. Под землей одновременно находятся не больше шестидесяти шахтеров, плюс техника.

Дюжина мужчин с горящими фонарями на лбу уже ждет начала спуска в кабине грузоподъемника. Дэвид тоже включает свой маленький прожектор. Входят еще трое шахтеров.

Один из них, лет пятидесяти, весь какой-то узловатый, с иссиня-черным подбородком, в упор разглядывает Дэвида, ослепляя его своим фонарем, затем поворачивается к Джо. Обычно шахтеры стараются смотреть друг на друга сбоку, чтобы резкий свет не бил в глаза.

– Эй, инженер, чего тут надо этому типу? Разве его дело не стеречь вход?

Джо Гаррет смущается. Он получил эту работу – первую в своей жизни – недавно, еще и месяца не прошло. Он читает на каске имя шахтера.

– Не беспокойтесь, Хаски, он со мной, ему же нужно знать, что он охраняет.

– Не нравится мне это, – свирепо бурчит тот. – Пусть этот легавый сидит в своей будке.

"Вот хам, – думает Дэвид, продолжая улыбаться. – Не слишком приветливый здесь народ. Надо с ними потверже, иначе дела не сделаешь."

Больше ни слова, лишь грохот да ветер из глубины шахты.

Лязганье решетки, короткий звонок; кабина медленно трогается. Через пару секунд она набирает скорость. Дэвид теряет равновесие, ноги слабеют, в груди колет. Сквозь стальную решетку пола, прямо под собой он видит бездонный черный колодец, мимо тянутся стены, а Дэвид все падает и падает вниз, как подбитая птица. Едкие, влажные, удушливые испарения отравляют покой подземной ночи. В глубине мерцает свет, Дэвид падает, свет округляется, усиливается, мчится ему навстречу. Наконец кабина резко тормозит – словно тяжкий груз придавливает тело к полу. За одну минуту пролетели три тысячи футов.

Охота курить, но нельзя.

На пересечении галерей Дэвид и Джо отделяются от остальных. По огороженным проспектам под электрическими солнцами оживленно двигаются тягачи, конвейеры, вагонетки, суетятся люди. Дэвид ожидал увидеть тесные проходы, темные и сырые, но здесь просторно, сухо и очень светло.

Дэвид тяжело дышит, грудь сдавило, на лбу выступила ледяная испарина. Несмотря на всю современную технику и меры безопасности, в нем вдруг просыпается дикий страх, который извечно преследует шахтеров: а что если обвал, рудничный газ?

У него бешено разыгрывается воображение.

"Ройте мать-землю, копайте, вгрызайтесь в ее плоть, выворачивайте ей внутренности! Но бойтесь возмездия, шахтеры! Берегитесь: случится обвал, взрыв коварного газа, пожар, и вот вы медленно умираете в неприступной тюрьме, вас мучает жажда, меркнет свет фонарей, трудно дышать, кровь стучит в висках, барабанные перепонки лопаются, жар усиливается, и слабеют отчаянные вопли тех, кого раздавила скала.

Беспомощные пленники чувствуют, что их время истекает.

Снаружи товарищи яростно набрасываются на стену из беспорядочно нагроможденных камней, ведь и они могли оказаться замурованными там, в этом подземном туннеле; они пускают в ход сталь и динамит, но как бы не навредить раненым, которые стонут, словно умирающие животные; по рации шахтеры ободряют своих братьев: мы идем к вам на помощь! А сами думают: успеем ли? Что победит: безумное упорство людей или песчинки, неумолимо отсчитывающие минуты? А безжалостная смерть терпеливо ждет своего часа.

Дэвид молча страдает от своего наваждения.

"Джо Гаррет, наверное, все время живет с этим страхом. Но… Мне-то чего бояться? Ведь я уже давно только и думаю, что об этой шахте. Все стараюсь себе представить, какая она, огромная и таинственная? Только я уже запутался: то ли я попал в шахту, то ли это шахта вжилась в меня?"