Ветер рождает бурю - [12]

Стоя за дверью, Дункан краем уха слушал, что говорят на собрании. Вдруг на палубе показался второй помощник Купермен. Он шел на корму. Едва Дункан успел просунуть голову в кубрик и предупредить товарищей, как помощник заметил его.

— Не знаешь, куда, к черту, подевался весь народ? — опросил он.

— Да разбрелись — кто куда... — буркнул Дункан.

— Уж не собрание ли у вас тут? — И помощник направился было к кубрику.

— На вашем месте я бы туда не ходил, — тихо сказал Дункан.

— Помощник капитана может идти куда ему вздумается. Как-нибудь обойдусь без твоих советов!

— Сэр, я не то хотел сказать... Понимаете, там ребята дуются в покер — так, может, не стоит им мешать. Сами знаете, что бывает, когда разгорятся страсти.

Потоптавшись немного, помощник ушел, и Дункан оповестил товарищей, что опасность миновала.

Следующим выступал старший кок Рейнгард — рослый, плечистый немец родом из Гамбурга.

— По-моему, ребята, не так уж трудно решить, что в таком случае делать. Новичкам и тем, кто помоложе, это, может, и кажется пустым и ненужным делом. А я вот плаваю уже двадцать пять лет, и я вам говорю: дело это совсем не пустое. Очень нужное дело. Я человек мирный, войну не люблю. Ее всегда затевают богачи, а потом сами прячутся и драться посылают бедняков. Сейчас в России погнали царя с семейкой — это же здорово! Родные пишут мне из Германии, что немецкий народ сочувствует русской революции. А Соединенные Штаты посылают оружие тем, кто хочет навязать русским нового царя. Безобразие! Посмотрел я на эту винтовку, послушал, что говорит плотник Нельсон — а я ему верю полностью, — и вот что я вам скажу: меня совесть замучает, если я соглашусь везти этот проклятый груз. Надо бороться за правое дело, даже если рискуешь проиграть. Это честней, чем заранее отказываться от борьбы.

Сразу взметнулось нескольку рук.

— Брат О'Райли, — сказал Нельсон. — Твое слово.

— Брат председатель, братья, я вот сижу и все думаю, думаю. Нет, забастовка нам ничего не даст! Сейчас объясню почему. Прежде всего, надо, чтоб нас поддержали грузчики. А все знают: когда требуется поддержать моряков, грузчики — народ неверный. Отчего — я и сам не пойму. Может, когда-нибудь моряки им насолили — поди знай! Помните забастовку в Роттердаме? Весь порт тогда замер. А кто сорвал дело? Грузчики, кто же еще! Стакнулись со штрейкбрехерами. А моряки простояли в пикетах пять недель, и все попусту. Так и вернулись на суда, согласившись даже на меньшую плату, чем до забастовки. И за это они могли сказать спасибо грузчикам. Я повторяю: шансов у нас нет. Вы не подумайте, что я за отправку оружия этим убийцам-генералам. Но пусть мне кто-нибудь объяснит, как добиться своего.

Паппас вскочил и возбужденно закричал:

— Ну и что? Да, тогда забастовка в Роттердаме сорвалась. Зато на этот раз будет иначе...

Но Нельсон не дал ему договорить: не перебивай! Пусть каждый выскажет то, что думает. Паппас смущенно сел. Следующим получил слово подносчик угля Ричленд — новичок на «Соколе». Он не говорил ни да, ни нет — он сомневался. А вот матрос Гарбидиен, пожилой необщительный человек, решительно заявил:

— Я против — что бы там ни было! Мне надо кормить семью, у меня двое детей, и мой первый долг — заботиться о них. А до русских мне нет дела. Меня интересует только моя семья, мои дети. — И Гарбидиен тяжело опустился на скамью.

Тут Кеннеди, до сих пор сидевший тихо, не поднимая головы, выпрямился и неожиданно попросил слова. Но ему пришлось переждать Кармайкла. Это был юнга лет семнадцати, совершавший на «Соколе» свой первый рейс. Он хвастал перед командой связями своей семьи в политическом и деловом мире. Все знали, что отец хотел сделать его адвокатом, но когда парня выгнали из колледжа за пьянку и беспутное поведение, упросил приятеля, одного из владельцев пароходной компании, устроить мальчишку на судно — в надежде, что тот испугается черной матросской работы и возьмется за ум. Однако парню в море понравилось, начальство к нему благоволило, и он чувствовал себя в своей стихии. Сейчас он встал, подбоченился и с насмешливым видом заявил:

— Что это за дурацкая идея — бастовать? Я ни разу не был в России, но слыхал, что девочки там — первый сорт. Так что же, вы хотите лишить меня удовольствия с ними побаловаться? Номер не пройдет! Чем скорее мы выйдем в рейс, тем лучше. А кто не хочет, пусть убирается к чертям.

Его перебил стюард Лопес по кличке Чико:

— По-моему, брат председатель, у этого парня мозги не в голове, а в заднице!

Нельсон постучал молоточком.

— Прошу прощения, брат председатель, я маленько погорячился. Мой друг Паппас прав. Я тоже считаю: доставлять эти винтовки в Россию никак нельзя. Если все будут за стачку, то я тоже.

— Спасибо, Лопес. Теперь послушаем Кеннеди.

— Братья, — начал Фред Кеннеди, — я так понимаю: нам платят за то, чтобы мы выполняли свою работу, а не проверяли груз. Нельсон сует нос не в свое дело. Если бы каждый матрос брал на себя смелость решать, что можно перевозить, а чего нельзя, получилась бы полная неразбериха. Нельсон хочет, чтобы мы помогли русской революции. Но скажите, ребята, какое нам дело до этой революции? Если наше правительство считает нужным помочь одним русским, а не другим, так уж, наверно, оно знает, что к чему, дай ему бог здоровья! Я хочу задать Нельсону только один вопрос: если бы это оружие предназначалось революционерам, он тоже потребовал бы забастовки? Хватит тебе, Нельсон, воду мутить! Иначе все останемся загорать на берегу, верьте слову!