Ветер Понимания - [50]

Во дворце царил предсвадебный переполох. Слуги носились, как угорелые. Везде что-то мыли, украшали, подкрашивали, ремонтировали. Словом, все были заняты. Плелись интриги, маленькие и большие, точно паутины в только, что вымытых углах. Кто-то уже пытался заручиться его поддержкой, намекали на шикарные подарки на свадьбу, что-то еще предлагали и Тьянэль. Тихие шепотки, тихие-тихие, как шелест давно опавших и истлевших листьев. Кто-то очень тихо, осторожно думал вслух об объединении Леса под одной рукой, его рукой. Кто-то наоборот активно протестовал против этого брака, как раз боясь объединения Леса. Все предчувствовали изменение, предчувствовали и то протестовали, то всеми силами пытались ускорить этот процесс. А он? Сар смотрел на все это со стороны, смотрел и слушал. Он не собирался ни бороться за власть, ни доказывать кому-то обратное. Сар хотел спокойно жизни с возлюбленной.

Он давно уже все знал наперед. Эта поездка на самом деле ничего не даст: вряд ли кто-то мог что-то напутать с его планами, с его расчетами, с его чертежами. Посмотреть — убедиться. А дальше? Дальше… Он все еще не верил, не верил, что они наконец-то поженятся. Не верил, что сумасшедшее счастье длившееся уже четыре года, может длиться и дальше. Это чувство пугало его, настораживало. В солнечных бликах на серебре листьев ему виделись тени предстоящей беды. Сариэль гнал от себя эти отголоски предчувствий, гнал и перепроверял связь с Тьянэль.

Ар-эль гнал коня вперед, жадно глотая холодный бьющий в лицо ветер, вытягивающий из глаз одинокие слезинки. Ему было плевать, что подумают о нем сопровождающие. Он гнал себя и своего коня, словно мог обогнать время. Сар гнался вперед, гнался за самим собой и ускользающим сквозь пальцы временем. Она, такая далекая и в тоже время близкая, Тьянэль. Мысленно позови — откликнется, успокоит и станет беспокоиться сама. Он этого не хотел, боялся накликать беду своими неясными предчувствиями.

Весеннее солнце играло на молодых листьях, солнечными зайчиками перебегало дорогу прямо под копытами лошадей, целовало отвыкшие за зиму от его ласк лица и, словно нашкодивший ребенок, пряталось за спины старших, которыми оно по иронии судьбы, выбрало редкие тонкие облака. Он смотрел на солнце и желал, чтобы оно никуда не уходило с небосвода. Ребячество? Наверное. Но отчего-то Сар был уверен, что пока солнце смотрит на Кариан своим бесстрастным взглядом, все будет хорошо, что только оно, а не Луны, способно оградить, предупредить подступающую беду. Ар-эль истово молился мысленно, молился Диорану, молился Дэмиане и, конечно, Кариане. Он просил у богов заступничества, но не для себя — для Тьянэль, для той, что больше чем жизнь, ярче, чем любовь.

Тьянэль. Имя оседает на губах сладковатой пыльцой, слишком легкой и неуловимой. Тьянэль — полоска красного отсвета, уже зашедшего солнца, отблеск солнечного луча в сумерках вечера. Бархатная нежная кожа, которую так прекрасно помнят его пальцы, которой хочется касаться бесконечно. Шелк длинных мешающихся волос, но он ни за что не позволил бы обрезать их. Так приятно разбирать мокрые пряди пальцами и, перебросив распутанные волосы вперед, гладить тонкую беззащитную шею. Покрывать ее поцелуями. "Тьяна! Я уже скучаю по тебе, любовь моя!" — думал он, смотря на выстроенное для них поместье.

Резные колонные у парадного крыльца белым мрамором красовались в солнечном свете. Открытые террасы фасадной стороны были украшены статуями, когда-то вышедшими из-под его рук. Где только нашли? В высоких вазонах красовались недавно высаженные цветы, отчего вид они имели не столько праздничный, сколько помятый. Но к появлению хозяйки, все будет в лучшем виде — он не сомневался. Арочные окна второго этажа искрились разноцветными витражами. Красиво. Трехэтажное здание выглядело достойно, но не вычурно. Собственно, все было так, как Сариэль и хотел.

Он поднялся по парадному крыльцу, вслушиваясь в свои ощущения. Дом отзывался, обещал покой и радость, но что-то внутри не хотело этому верить. Это внутреннее ощущение сводило его с ума, заставляло, едва ли не каждые четверть часа обращаться к связи с Тьянэль, чтобы убедиться. Сар боялся, что его беспокойство передастся возлюбленной, но сделать с собой ничего не мог.

— Приветствую вас, князь Сариэль, — низко поклонился ему дворецкий. — Желаете ознакомиться с поместьем, посмотреть сметы?

— Да, да. Разумеется, — рассеянно согласился он.

Весь день он провел за изучением поместья, долго работал, разбираясь со сметами и счетами. Работа отвлекла, увела сознание от постоянной тревоги, но беспокойство никуда не делось, наоборот затаилось на самом краешке сознания. Когда время было хорошо за полночь и все Луны гуляли по темному небесному морю, украшенному россыпями звезд, Сариэль наконец-то дал себе отдых. Он снял расшитый серебряными нитями камзол, стянул сапоги и с наслаждением вытянулся на тахте в своем новом кабинете. В супружескую спальню он не пошел, томимый предчувствием беды. Сар, подложив под голову одну из думочек-подушек, неизвестно откуда здесь взявшихся, довольно быстро уснул. Госпожа ночь укрыла его своим плащом сумраком, запела колыбельную голосом ночных птиц, поцеловала в макушку порывом теплого ветра.