Ветер над сопками - [6]
Речкин промолчал, опустив в пол глаза и стряхнув указательным пальцем нависший на папиросе косым столбиком пепел.
– Молчишь? – пытливо сверлил взглядом Алексея тесть. – Оно и понятно! Работа такая! Ну и хай с тобой! Молчи!
Конечно, летали… Часто, низко и нагло. Поначалу все молчали, словно и не видели очевидного. Потом начальство стало ссылаться на учения, в которых почему-то участвовали только немецкие самолеты, а когда тайное, как ему и суждено, стало явным, пригрозило наказанием за паникерство и распространение слухов. Проще говоря, пограничникам было строго-настрого наказано немецкие самолеты игнорировать и никому о них не рассказывать. Но то, свидетелем чего стал Алексей в последние дни перед отпуском, было, видимо, выше терпения и самого высокого начальства. Так, еще 17 июня немецкий «Юнкерс», пролетев над Рыбачьим и Средним, а после направившись на Мурманск, едва ушел от погони. Два истребителя было брошено на перехват нарушителя. В тот же день еще один «Ju-88» был обстрелян нашими зенитчиками над полуостровом Рыбачий. А в день отъезда Речкина с семьей в отпуск с заставы еще два немецких самолета, а именно «He-111» и «Bf-110», совершив петлю над все тем же Рыбачьим, пролетели вдоль всего участка границы 100-го погранотряда, в котором служил Алексей. Речкин отчетливо рассмотрел кресты на их фюзеляжах, когда те проносились прямо у него над головой. После эти двое несколько раз заходили на круг над высотой Угловая – одним из важнейших оборонительных пунктов, где активно возводились железобетонные ДОТы для прикрытия границы. Поднятый для их перехвата советский истребитель «Н-153» еле уклонился от воздушного боя с целым авиазвеном «Bf-109», которое неожиданно появилось из-за облаков и, по-видимому, прикрывало разведчиков. И то была лишь капля в море, лишь очень малая часть того, что происходило в небе над границей на глазах у Алексея за последние недели.
Ему было что сказать… Было… Но он молчал. Молчал, потому что, в силу своей профессии, не имел права распространяться о подобных происшествиях. Молчал, переворачивал это все множество раз в своей голове, но не позволял себе ни слова проронить об этом рядом с теми, кому знать подобное было не положено. Того требовало начальство, партия, долг… Но если с военными все было просто, то заткнуть рты гражданскому населению становилось все сложнее. Угрозы о запрете «паникерства» уже не действовали. А население Титовки, Титовки-реки, Озерков и прочих окрестных деревень и рыбацких совхозов, что находились совсем рядом с границей, собственными глазами не раз уже видело свастику над крышами своих домов.
– Так что молчишь? – вдавил в дно пепельницы окурок Захар Фролович. – Ну мне-то хоть скажи… Не темни!
– А что мне темнить? Знаю не больше вашего… – соврал Речкин, тоже затушив свою наполовину скуренную папиросу. – Тихо все у нас… Бывает, летают, но редко…
Тесть вновь опустился на табуретку, пронзительно скрипнув деревянными ее ножками по полу.
– Вот! – со значением поднял он вверх свой указательный палец. – Вот! И у вас там летают! Так что же руководство-то не видит, что ль, ни хрена?
– Кто знает, Захар Фролович… – закрыв форточку и задергивая плотнее занавески, задумчиво пробубнил Алексей. – Может, значения не придают или знают больше нашего с вами…
– То-то и оно, что знают! – пуще прежнего оживился тесть. – Знают и молчат! Нас-то, простых людей, кто в известность поставит?! Живем – ничего не ведаем! Так ведь войска хоть стянули бы!
– Тише, Захар Фролович, – спокойно попросил тестя Речкин, присаживаясь рядом.
И вновь Захар Фролович попал в самую точку. Уже несколько дней войска 14-й дивизии активно подтягивались к границе. Сами же пограничники и оказывали помощь своим новым соседям. Но, как и в ситуации с немецкими самолетами, о внезапном и стремительном укреплении госграницы им было строго наказано молчать.
– Не время еще, значит… – потянул руку к бутылке Речкин.
Захар Фролович состроил полную отвращения гримасу, передернул плечами и остановил зятя, взяв его цепкими пальцами за локоть:
– Хорош! Не могу уже я ее пить! Не лезет! Пойдем спать, что ли…
Речкин и сам уже пил через силу, да и валился с ног от усталости. Выпитое спиртное дурманящим бальзамом растеклось по всему телу. Не то пьяная, не то сонная голова уже давно просилась упасть на подушку. Алексей сладко предвкушал, как ляжет в теплую кровать со свежим постельным бельем, обнимет любимую супругу и заснет долгим и крепким сном. Ему в те минуты представлялось это величайшим счастьем из всех возможных.
Перед сном закурили еще по одной папиросе.
А за окном, как и прежде, было светло. Сквозь открытую форточку тянулся свежий, прохладный уличный воздух с приятной ноткой аромата отцветающей черемухи. Не было ни ветерка, тонкие ветки редких придорожных посадок замерли, как нарисованные. Светло-голубой бархат неба, радовавший горожан весь прошедший день своим летним безукоризненным сиянием, затянуло бело-серой вуалью. Над Мурманском осталось лишь несколько незначительных просветов, подкрашенных по кромке алым отблеском солнца, которое, зависнув где-то на подходе к горизонту, так и не зашло за него в эту ночь – самую короткую ночь в году, с 21 на 22 июня…
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Новый фронтовой боевик от автора бестселлера «Пограничники Берии»! Новые подвиги «зеленых фуражек», выживших в отчаянных боях 22 июня 1941 года. Их осталось совсем немного – один из ста, – но каждый из них стоит целого взвода Спецназа.И теперь у бывших пограничников новый командир – легендарный «гений диверсий» Павел Судоплатов – и новое задание: возглавить разведывательно-диверсионный отряд, заброшенный в глубокий немецкий тыл, чтобы рвать вражеские коммуникации, пускать под откос воинские эшелоны, жечь автоколонны с боеприпасами, а главное – уничтожить железнодорожный мост, жизненно необходимый Вермахту для наступления на Сталинград.Этот стратегический объект под надежной охраной, и первая атака заканчивается провалом и тяжелыми потерями.
Новый скорострельный боевик от автора бестселлеров «Фронтовик. Без пощады!» и «Фронтовик стреляет наповал».Вернувшись с Великой Отечественной, войсковой разведчик становится лучшим опером легендарного МУРа.На фронте он не раз брал «языков», но «на гражданке» предпочитает не задерживать бандитов и убийц, а стрелять на поражение.Только-только справились с послевоенным разгулом преступности, как умирает товарищ Сталин, объявлена амнистия, но не политическим, а уголовникам, из лагерей выпускают тысячи воров, грабителей, насильников.«Холодное лето 1953 года» будет жарким.А значит – Фронтовику снова идти в бой.Он стал снайпером еще на передовой.На его боевом счету уже более сотни нелюдей – гитлеровцев и урок.Его верный ТТ не знает промаха!
НОВЫЙ убойный боевик от автора бестселлера «Фронтовик. Без пощады!».Новые расследования операфронтовика по прозвищу Стрелок.Вернувшись домой после Победы, бывший войсковой разведчик объявляет войну бандитам и убийцам.Он всегда стреляет на поражение.Он «мочит» урок без угрызений совести.Он сражается против уголовников, как против гитлеровцев на фронте, – без пощады, без срока давности, без дурацкого «милосердия».Это наш «самый гуманный суд» дает за ограбление всего 3 года, за изнасилование – 5 лет, за убийство – от 3 до 10.
Вернувшись с фронта домой и поступив на службу в милицию, бывший войсковой разведчик осознает, что он снова на передовой, только война идет уже не с гитлеровскими захватчиками, а против уголовного отребья.Пока фронтовики проливали кровь за Родину, в тылу расплодилась бандитская нечисть вроде пресловутой «Черной кошки», на руках масса трофейного оружия, повсюду гремят выстрелы и бесчинствуют шайки. А значит – никакой пощады преступникам! Никаких интеллигентских соплей и слюнявого гуманизма! Какая, к черту, «эра милосердия»! Какие «права человека»! Вор должен сидеть в тюрьме, а убийца – лежать в могиле! У грабителя только одно право – получить пулю в лоб!И опер-фронтовик из «убойного отдела» начинает отстреливать урок как бешеных собак.