Ветер над островами - [59]

– Освоил, – кивнул я, защелкивая замки на пушечном ящике. – Ничего сложного нет. А часто приходится так вот отбиваться?

– Нет, ты что, – засмеялся он. – На моей памяти – третий раз, а я в море уже лет двадцать, считай. В первый раз не повезло…

– В смысле? – переспросил я.

– Кофе будешь?

– Буду.

– Держи. – Он протянул мне кружку, в которой плескался горячий, густой как деготь черный напиток. Я и внимания не обратил, что он уже с двумя порциями ко мне пришел.

Мы отошли к борту, где и уселись прямо на палубу. Иван отставил свою кружку, раскурил небольшую сигару, после чего, отхлебнув кофе, заговорил:

– Я тогда на шхуне «Божье благословение» ходил. Хозяин у нас куда как набожный был, да попустил Господь все равно, прижали нас яхтой и шхуной в Кривом Проливе. Это туда, на восток, почти на самый рубеж турецкой территории, – пояснил он.

– А что занесло?

– Груз брали для поселенцев, вот с ним и вляпались, – ответил он. – Пытались отбиться, да куда там – прижали огнем, высадились на борт, ну и взяли всех. Но повезло: пираты оказались не ватажниками, которые в свободное от остальных дел время за добычей ходят, такими, как сейчас были, а настоящими, с Тортуги.

– Откуда? – переспросил я, решив, что ослышался.

– Тортуга, остров такой, на юг далеко, – пояснил он, махнув рукой, чтобы примерно показать, в какой тот стороне. – Не слыхал?

– Может, и слыхал, да не помню, – пожал я плечами, избегая высказывать мысли вслух.

– Ну да, верно, – вспомнил он о моей «беде». – В старом мире, говорят, был пиратский остров, ну и у нас кто-то так назвал. Сперва в шутку, а потом так и пошло-прилипло. Там бухты хорошие и меж островов фарватеры сложные, так что лихой народ там в укрытии. Там и турки, и христиане, и даже негры при них есть – в общем, всякой твари по паре. Ковчег Ноев.

– А чем они лучше? – несколько озадачился я.

– Тем, что ватажники пленных сразу на продажу увозят, а пираты настоящие – сперва на Тортугу, а потом уже там решают, кого куда, лишь бы выгодней, – ответил Иван. – Поэтому пленных оттуда выкупают частенько.

– Кто?

– Церковь деньги на это дело собирает, сбор специальный, «полонный». Вот и выкупают зачастую кого могут.

– А турок они в плен берут?

– Пираты-то? – переспросил Иван. – Берут. Им все равно, они отпетые, каждый с Тортуги давно вне закона, они себе на шею татуировку веревки делают – висельники, мол.

– Вешают?

– Если поймают – смерть сразу. Турки, например, акулам скармливают, причем с выдумкой – подвесят над водой за руки, так, чтобы только ступни в воде, и к каждой ноге по половинке рыбы привяжут. Ну акулы с пяток жрать и начинают. А дальше с ума сходят – и рвут остальное.

– Изобретательно, – поразился я, заодно и отметив для себя наличие такой радости теплых морей, как акулы.

– Ага, – кивнул Иван. – Франки их в воде по грудь вешают, чтобы петлю слабо затягивали и умирали дольше, а у нас просто топят с балластом на шее. Так заслужено все.

– А что говоришь, что на Тортугу в плен лучше? Чего-то я не понимаю…

– А надежда все же есть, – пояснил он. – Попало нас в плен шестеро – хозяин, шкипер и матросов четверо, из тех, что живы остались. Я среди них самым молодым был. В первый вечер они Петра, из матросов старшего, на костре сожгли. Принято у них так: из любой кучки пленных одного убивать, чтобы остальные боялись. А с хозяина выкуп затребовали. Ну и нас решили подержать, потому что до прихода церковной яхты, что выкуп за пленных возит, два месяца оставалось. Если бы дольше было, то продали бы туркам нас, а так им подождать проще было: деньги сами приплывут.

– Выкуп прямо туда возят? – удивился я.

– Туда, – кивнул он. – Они невозбранно к себе пускают одно судно от нашей Церкви, одно от турецких муфтиев и одно от франков, с иезуитами. Никогда их пальцем не трогали и всегда отпускали. Ну и курьерская яхта к ним забегает – через нее вся переписка о выкупах и прочее.

Ну это как раз понятно. Пираты все же за деньги «работают», нельзя мешать тем, кто тебе эти самые деньги привозит. Такое раньше между Русью и Крымом было – «полонный» налог и выкуп пленных соотечественников, пока сил не хватило решить проблему радикально.

– Пока ждали, пираты еще одного сожгли, – продолжал между тем Иван. – Пьяные были, злые, где-то на ватажников нарвались, вот злобу и выместили. Фому сожгли, у него четверо детей было. А когда за хозяина выкуп привезли, он торговаться взялся, и тогда они еще одного, тоже Петра, лошадьми разорвали. А хозяин за нас торговался – не хотел, чтобы мы церковное судно ждали.

– И как?

– Выторговал все же, – ответил он. – На Встречном острове нас обменяли, без обману какого, так и вернулись домой. Хозяин с того момента как умом тронулся – вместо новой шхуны выкупил яхту в двадцать пять метров, все деньги за нее отдал, дело свое продал, собрал ватагу в восемнадцать человек при двух пушках, приватирскую лицензию выбив, и три битых года за пиратами гонялись. Яхту «Мстителем» назвали, там я на моториста и выучился. Честно скажу – за все натешились, слава о нас такая была, что пираты и ватажники даже в бой не вступали: сразу бежали. Только с одной Тортуги четыре судна изловили и…