Ветер над островами - [12]

– Видишь как? – спросила она, явно гордясь собой, словно она сама тут все организовала. – И вода здесь чистая, с гор течет, пить не страшно. В лесу такого нет, почти все речки – зараза.

– Здорово, – согласился я, снимая с плеча большую флягу на ремне. – Наполним?

– Давай, – сказала Вера, повторяя мой жест. – Потом помыться мне надо.

– Помыться никогда не грех, – согласился я с ней.

И про себя добавил, что в походе так и вдвойне. И потеет человек, и грязь собирает, и спит в одежде. Не найдешь способа мыться или протираться чем-нибудь регулярно – гнить начнешь.

Когда до мытья дело дошло, я немного удивился – Вера начала раздеваться у меня на глазах и, только почти уже оголившись, все же попросила отвернуться. Не то чтобы я о чем предосудительном – ребенок она еще, и мыслей таких не было, – а я о том, что не очень это с набожностью сочетается. На мой взгляд, по крайней мере. Мне всегда казалось, что если где очень много веры, то там и много всяких «нельзя». И девчонке-малолетке заголяться перед мужиком нельзя вдвойне.

Ну да ладно, мне так и проще, наверное, если нравы свободные, а то лишь накосячу больше в будущем. Я себя знаю, равно как и простоту свою, неуместную подчас.

Девчонка плескалась у меня за спиной, повизгивая от холодной воды, причем, надо ей должное отдать, долго плескалась. Лишь минут через десять зашлепали мокрые ноги по камню, и дрожащий голос сквозь стук зубов проговорил, с трудом выталкивая слова:

– Х-х-хол-л-лод-дно-о…

– Ну а чего ты хотела? – даже удивился я. – Родник. Можно поворачиваться?

– Ага…

Я обернулся, глянул на нее и даже засмеялся. Губы у Веры были синие, дрожащие, зубы стучали так, что я отсюда слышал, мокрые волосы прилипли к лицу, а сама она завернулась в одеяло, стараясь согреться.

– Осторожней надо, – прокомментировал я то, что увидел. – Ладно, теперь ты отворачивайся и меня охраняй.

Затем я сам смог оценить, насколько она не соврала: вода была ледяной. Даже не верится, что ее температура ниже ноля и быть не может, – эта была как жидкий азот. Но тоже отмылся, так тщательно, как только смог. Вспомнил вчерашнюю парилку в полдень, представил, как мы пойдем по ней и будем идти целый день, и сразу обрадовался холоду.

Еще заметил, что прямо под ногами, меж камней, металось множество рыбы, напоминавшей некрупную форель на первый взгляд. Надо же. Тут рыбалка классная должна быть, наверное, с голоду не загнешься. А эту хоть вообще руками лови. Я попытался, но ни черта не поймал, после чего заключил, что это мне просто не надо было, вроде как поддавался я.

Когда у меня зуб на зуб тоже не попадал от холода, я выбрался на камни и вытащил из ранца полотенце. Простое такое вафельное полотенце. Какое я по армии помнил, только еще и большое. Разве что… рубчики вроде как чаще расположены, чем в моем военном. И края подшиты толстой красной ниткой, чего у нас отродясь не делали: только в тон.

Посох вырубить не удалось – не присмотрел ни одной более или менее прямой лесины, все какое-то изогнутое вроде тех лиан. Нашел было палку, примерно вписывавшуюся в мои представления о требуемой форме, но выбросил сразу – она от влаги была весом как лом, и кора под пальцами просто в слизь разъезжалась. И руку после нее хоть заново мой. Не выйдет, видать, посохом обзавестись.

– Ну теперь говори, в какую сторону Торг, а в какую – Новая Фактория, – спросил я.

– Солнце слева держи – и тогда в Факторию попадем, – ответила Вера.

– Пошли, чего ждать, – кивнул я и двинул к дороге.

На саму дорогу лезть не хотелось, но природа другого выхода не оставила. Едва колея вынырнула из оврага, джунгли стиснули ее с двух сторон так плотно, что и шага в сторону было не сделать. А идти через них – так мачете намашешься до полной одури. Поэтому пришлось топать по колее, лишь избегая грязи и норовя выбирать места с травой. Свежих следов не было, да и старые давно поистерлись. Колея и колея.

– Вера, а что, нечасто здесь люди ездят?

– А откуда часту быть? – удивилась она. – Тут с племенами только отец торговал да еще несколько купцов. И далеко, и опасно. Да и Племя Горы совсем опасным стало. Они с турецкими работорговцами торг ведут, те им ружья на рабов меняют.

– Они на вас напали? – уточнил я, догадавшись.

– Они, – подтвердила Вера. – Я лица видела, не ошибусь.

Как в этих краях лица подтверждают племенную принадлежность, я уточнять не стал, чтобы не укреплять своей репутации слабоумного, но решил, что для всех это очевидно. Кольца в носу какие-нибудь специальные или там еще чего. Расовые и племенные признаки, например. Не спутаешь же в Африке бушмена с зулусом, ну и здесь так, возможно.

Шагала Вера, кстати, широко – явно была привычна к дальним походам, – так что через час пути я перестал беспокоиться, что девочка начнет уставать. Она как бы меня самого не переходила. Вперед не лезла, говорила тихо, по сторонам смотрела внимательно, в общем, ко всему привычного человека в ней видно было, даром что молодая совсем. Это хорошо, это в наши времена и в наших краях такие подростки все больше вывелись, они все больше за «Плейстейшн» время проводят. Как говорил один мой знакомый отставной полковник: «…вошку по стене гоняют», – подразумевая при этом своих двух племянников.