Ветер и дождь - [12]
— Здравия желаю!.. Добро пожаловать к нам, товарищи!
Человек этот был примарем села. Увидав, что мы привезли раненого, он распорядился, чтобы его внесли в дом.
В комнате, куда мы вошли, стоял длинный стол с деревянной лавкой, на которой сидело несколько человек, по-видимому уже давно ожидающих нашего прибытия. Помещение было освещено свисающей с потолка керосиновой лампой с большим жестяным абажуром, выкрашенным в зеленый цвет. (Во всех сельских примариях, которые мне довелось видеть на своем веку, начиная с примарии родного села Омида, висели точно такие же лампы с зелеными абажурами.)
Когда мы вошли, люди, находившиеся в примарии, встали. Все они были в тулупах или старых бурках и в высоких барашковых кушмах; ноги в грубых ботинках или лаптях, испачканных грязью. Шеи, руки и лица были у всех жилисты, как бывает у тех, кто постоянно занят тяжелой крестьянской работой. Один из них — возможно, это был секретарь примарии, хотя внешне он ничем не отличался от остальных, — поспешно собрал бумаги, разбросанные по столу, и спрятал их в небольшой деревянный шкафчик, стоявший в углу. Потом он обратился к Гынжу, который внес раненого Клементе Цигэнуша:
— Положи его на стол, Онуфрие… Вот сюда… Полегче…
У стены стояла железная печурка. Кто-то из Гынжей открыл дверцы и принялся запихивать туда сучья, лежащие на полу. Но они, вероятно, были сырыми, потому что огонь не разгорался. Другой Гынж подкрутил фитиль лампы, и в комнате стало светлей.
Теперь Цигэнуш лежал на столе примарии. Это был старый стол, сколоченный из простых досок, кое-где покрытых чернильными пятнами. Раненый тяжело дышал, лицо его сильно побледнело. Напрасно я думал, что умею перевязывать раны. При первом же взгляде на него мне стало ясно, что, несмотря на мою повязку, в пути кровотечение продолжалось. Он может умереть на наших глазах, подумал я с ужасом. Что же делать?
Орош, который тоже внимательно посмотрел на раненого, сказал, обращаясь к примарю:
— Насчет доктора я и спрашивать не стану — знаю, что не только здесь, но и в окрестных селах нет ни одного врача. Но может, найдется где-нибудь поблизости хоть фельдшер или санитар, умеющий промывать и перевязывать раны?
— Найдется, товарищ секретарь. Есть у нас в селе парень, который был санитаром на фронте и перевязал сотни ран…
— Пошлите за ним поскорее…
— В один момент, товарищ, — сказал примарь и приказал: — Истрате! Приведи сюда Резю. Объясни ему, в чем дело.
Когда Истрате ушел, Орош снова обратился к примарю:
— Соедини меня по телефону с префектурой. Если можно, с самим товарищем Бушулянгой.
Примарь как-то сразу помрачнел.
— Вот этого-то как раз и нельзя сделать, товарищ. Часа два тому назад кто-то перерезал провода. Придется ждать до утра… Как бы мы ни старались, до утра ничего не выйдет… Сами видите, что на дворе делается: дождь, бешеный ветер, мгла…
— До утра далеко, — сказал Орош. — Ох, как далеко…
Дождь не прекращался. Мы слышали его шум. Дождь шумел повсюду: и на крыше, и вокруг примарии. Мы слышали также шум ветра. Ветер как ни в чем не бывало продолжал гнуть деревья, гудеть и свистеть без передышки. Видно, он ничуть не устал от этого занятия. (Ветер никогда не устает… Никогда…)
В честь нашего прихода примарь приказал во что бы то ни стало разжечь печурку. Вскоре кто-то принес вязанку сухих дров. Люди, сидевшие в комнате, обрадовались:
— Вот хорошо! Согреемся…
— А заодно согреются и наши вши.
— И выползут на свет божий…
— На свою погибель…
О вшах люди говорили без всякого стеснения, с улыбками и веселым смехом.
Некоторое время печурка только дымила. Но вскоре дрова разгорелись и в комнате стало заметно теплее. Войдя в примарию, я сразу же снял свое кожаное пальто и повесил его на гвоздь. Теперь я подставлял огню то спину, то бока, чтобы одежда на мне несколько пообсохла. То же самое делал Орош. Только Цигэнуш продолжал лежать неподвижно на столе и изредка стонал. Гынжи сняли с него все, что смогли, и завернули раненого в длинный тулуп. Под голову вместо подушки они подложили ему несколько папок с бумагами примарии.
Но вот появился наконец и санитар Резя. Это был светловолосый парень с непомерно длинными и закрученными кверху усами; такие усы носят теперь, пожалуй, только старики, побывавшие на военной службе лет сорок назад. Резя подошел к раненому и весело сказал:
— Ну-ка покажи, товарищ, где тебе сделали дырочку?
Распахнув тулуп, в который был завернут Цигэнуш, санитар обнажил рану и принялся ее ощупывать. Раненый заморгал и стиснул зубы, следя за движением руки санитара.
Резя продолжал говорить, но уже другим тоном:
— Тяжелый удар… Плохой удар… Пуля осталась в колене… Ясное дело: хирург мог бы ее вытащить в два счета… Так ведь то хирург…
Я спросил:
— Неужели ты не можешь ему помочь?
— И мы можем… очень даже можем… Но у меня нет ни бинта, ни ваты… Нет и чистого спирта… Только полотенце имеется. Жена отдала — последнее… Вот если бы, к примеру, достать хоть чистого керосину, чтобы промыть рану… Хотя небось уже и поздно ее промывать. Смотрите, сколько тут грязи… Но может, ему повезет…
Все молчали, слушая эти рассуждения. Судя по выражению лиц слушателей, я понимал, что они ничем не могут помочь. Только примарь был деятельным человеком — он пошептался с одним из Гынжей, тот куда-то ушел, но довольно быстро вернулся с бутылкой, на дне которой еще оставалось немного керосина. И санитар принялся обрабатывать рану. Почистив ее, он перевязал колено Цигэнуша своим полотенцем. Было похоже на то, что ему все же удалось остановить кровотечение. Закончив работу, санитар спросил больного важным тоном, подражая настоящему врачу:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Захария Станку (1902—1974), крупнейший современный румынский поэт и прозаик, хорошо известен советскому читателю. На русский язык переведены его большие социальные романы «Босой», «Ветер и дождь», «Игра со смертью» и сборник лирики «Простые стихи». Повести и рассказы раскрывают новую грань творчества З. Станку, в его лирической прозе и щедрая живописность в изображении крестьянского быта, народных традиций и обрядов, и исповедь души, обретающей философскую глубину.
В произведении воссоздается драматический период в жизни Румынии, начиная с крестьянских восстаний 1907 года, жестоко подавляемых властями, и до вступления Румынии в первую мировую войну (1916) на стороне Антанты. Нищета, голод, болезни, невежество и жестокость царят в деревне. На фоне этой картины, выписанной Станку с суровым реализмом, рассказывается о судьбе главного героя романа Дарие, мальчика из бедной крестьянской семьи.
Меня зовут Рада. Я всегда рада помочь, потому что я фиксер и решаю чужие проблемы. В школе фиксер – это почти священник или психоаналитик. Мэдисон Грэм нужно, чтобы я отправляла ей SMS от несуществующего канадского ухажера? Ребекка Льюис хочет, чтобы в школе прижилось ее новое имя – Бекки? Будет сделано. У меня всегда много работы по пятницам и понедельникам, когда людям нужна помощь. Но в остальные дни я обычно обедаю в полном одиночестве. Все боятся, что я раскрою их тайны. Меня уважают, но совершенно не любят. А самое ужасное, что я не могу решить собственные проблемы.
Повесть посвящена острой и актуальной теме подростковых самоубийств, волной прокатившихся по современной России. Существует ли «Синий кит» на самом деле и кого он заберет в следующий раз?.. Может быть, вашего соседа?..
Переживший семейную трагедию мальчик становится подростком, нервным, недоверчивым, замкнутым. Родители давно превратились в холодных металлических рыбок, сестра устало смотрит с фотографии. Друг Ярослав ходит по проволоке, подражая знаменитому канатоходцу Карлу Валленде. Подружка Лилия навсегда покидает родной дом покачивающейся походкой Мэрилин Монро. Случайная знакомая Сто пятая решает стать закройщицей и вообще не в его вкусе, отчего же качается мир, когда она выбирает другого?
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.
Героиня романа Инна — умная, сильная, гордая и очень самостоятельная. Она, не задумываясь, бросила разбогатевшего мужа, когда он стал ей указывать, как жить, и укатила в Америку, где устроилась в библиотеку, возглавив отдел литературы на русском языке. А еще Инна занимается каратэ. Вот только на уборку дома времени нет, на личном фронте пока не везет, здание библиотеки того и гляди обрушится на головы читателей, а вдобавок Инна стала свидетельницей смерти человека, в результате случайно завладев секретной информацией, которую покойный пытался кому-то передать и которая интересует очень и очень многих… «Книга является яркой и самобытной попыткой иронического осмысления американской действительности, воспринятой глазами россиянки.