Ветер богов - [87]
— Зачем, отец? — удивился Ичиро.
— Эх ты, вояка! Противника надо знать. Да и американцы разные бывают.
— Простите, отец, вы к нам надолго? Может, мне с работы отпроситься?
— Нет, завтра уедем. Очень жаль, но задерживаться нельзя. Ничего, мы теперь нашли друг друга. Конечно, хотелось бы подольше вместе пожить. Приезжай к нам сам, привози внука, твоя новая мать будет очень рада.
— Непременно, отец. Вот только немного обживемся.
Старший Эдано любовался сыном. Суровая борьба лишила его многих отцовских радостей. Теперь он был счастлив, и ласковая улыбка раздвигала его обычно сжатые губы. Но вот он согнал улыбку с лица и сказал:
— Ты можешь сделать большое дело, Ичиро.
— Я слушаю, отец.
— В семнадцатом веке Иэмицу — третий сёгун из дома Токугава — изолировал нашу родину от всего мира. Ни один японец под страхом смерти не мог выехать в другую страну, ни один иностранный корабль не имел права пристать к нашим берегам. Эту изоляцию взломали пушки черных кораблей адмирала Перри. Ну, ты об этом знаешь.
— Да, отец.
— До войны такую же глухую стену наши правители воздвигли против правды о Советской России. Камень по камню они возводили её все выше и выше, цементируя ложью и клеветой. Эта стена рухнула, но её пытаются снова возвести: помогают в этом реакционерам и заморские мастера. Ты понимаешь меня?
— Конечно.
— Так вот, ты был в России, ты видел её народ… Всем рассказывай правду о ней! Ничего не приукрашивай, правда сильнее всего. Да Россия и не нуждается в приукрашивании… Если бы ты был в партии, я бы дал тебе именно такое первое партийное поручение.
— Я его выполню, отец, обязательно выполню!
— Я верю тебе, сын. Как отец, хочу посоветовать: никогда не принимай поспешных решений. К людям надо уметь подойти, понять их, и тогда они ответят тебе тем же. Побольше терпения и выдержки. Одной храбрости мало. Ты меня понял?
— Да, отец!
Губы старшего Эдано снова тронула ласковая улыбка, и он, стесняясь нахлынувшего на него чувства, произнес:
— Непременно приезжай с сыном в Токио. При первой же возможности.
— Я обещаю, отец!
* * *
Утром, уже прощаясь и успокаивая Сэцуо, который не хотел расставаться с бабушкой, Эдано-отеи спросил старика:
— Простите, совсем забыл. Как поживает брат?
— Кюичи? — недовольно отозвался старый Эдано, по-прежнему недолюбливавший младшего сына. — Раз не показывается, значит, хорошо живет. Когда ему плохо приходится, так он приползает… Никакого уважения к отцу. Ну и пусть. Он устроился где-то на верфях. В управлении. А кем, не знаю. Да и знать не желаю, — окончательно рассердился старик.
Глава третья
Круг друзей Ичиро все увеличивался, и он этому радовался больше всего. Посмеиваясь и подшучивая над проводимой оккупационными властями «демократизацией страны», Оданака, Сатоки, Эдано Ичиро и их новые товарищи проводили конспиративно работу по созданию профсоюза. Они хотели поставить командование базы перед совершившимся фактом — перед организованной силой японских рабочих. Ведь их было много: янки любили комфорт, создаваемый чужими руками.
Больше друзей становилось и в Итамуре. Тут первым помощником Ичиро был инвалид Акисада. Живой и энергичный, он бодро ковылял на своей деревянной ноге, всегда с шуткой наготове. Но чувствовал он себя не совсем спокойно.
— Понимаешь, Ичиро, — оказал он однажды в порыве откровенности. — Смущает меня одно обстоятельство, не знаю, как и объяснить тебе…
— А ты смелее, фронтовик.
— Вот какое дело. Ну, что я работаю сторожем у Тарады, думаю, ни у кого сомнений не вызывает. Но человек я одинокий, не старый и…
— Так женись.
— А кто за меня пойдет? Дома собственного нет, земли тоже…
— Не понимаю. Говори яснее.
— «Говори, говори», — пробормотал смущенный Акисада. — Сошелся я со старшей дочерью Тарады. Девка уже в годах, на лицо рябовата, а все же живой человек…
Эдано рассмеялся:
— Ну и хитрец же ты, самому Тараде нос натянул. На полном обеспечении служишь. Если бы старый паук узнал, он бы у тебя из платы высчитал. По расценкам веселого дома третьего разряда.
Акисада рассердился:
— Чего смеешься, тут речь о живых людях идет. Мне не до смеха.
— Извини, брат. Конечно, дело серьезное. А она тебя любит?
— Говорит, что любит, — пожал плечами инвалид.
— Ну, так поженитесь.
— Это легко сказать, а как сделать? Разве старик согласится? Ведь тогда землю придется выделять. Он же и на неё часть записал. Только заикнись — сразу выгонит. А куда я с этой деревяшкой? — хлопнул с досадой по протезу Акисада.
— Да, — помрачнел Ичиро, — положение действительно серьезное… Подождем. Дай время, доберемся и до Тарады.
— «Подождем, подождем»… А если ребенок будет, тогда как?
— Да мало ли таких в доме Тарады? — ответил вопросом на вопрос Ичиро.
— Таких нет, — нахмурился Акисада. — Это будет мой ребенок.
Эдано смутился и взял инвалида за руку.
— Извини, друг, но я действительно не знаю, что тебе сейчас посоветовать.
* * *
Однажды перед концом работы на базе случилось происшествие. Тот самый тип с повязанной платком головой, которого остерегались рабочие, попал под тяжелый ящик, и его изрядно помяло. Раненого на носилках отнесли домой.
— Как это могло случиться? — недоумевал Ичиро, возвращаясь с Сатоки домой. — Он же такой осторожный, да и не надрывался никогда на работе.