Ветер богов - [25]
— Поздравляю вас со знаменательным днем. Сегодня вам выпала честь исполнить волю его величества. Надменный враг пытается высадить десант на Лусоне. Две колонны его кораблей с войсками приближаются к бухте Лигайя…
— Воины! — с пафосом продолжал он, выдержав паузу. — Я уверен, что вы блестяще оправдаете возложенные на вас надежды. О вашем подвиге будут слагать легенды благодарные потомки. Я напоминаю вам девиз героев-камикадзе: “Не умирать, не разбивши врага”. В этом великая мудрость вашего подвига. Умереть за его величество готов каждый его подданный, но ваше высокое предначертание — нанести врагу поражение. Молю богов о вас и прошу у них воинской удачи!
Закончив речь, генерал склонился в полупоклоне, затем жестом пригласил камикадзе к столу с “последней чашкой сакэ”.
Первым подошел капитан Танака, а затем по очереди остальные летчики: они выпивали сака и, четко повернувшись, возвращались в строй. Некоторые, ставя пустую чашку на стол, торжественно произносили: “Непременно победим”, “Сразим врага”.
Когда раздалась команда “По машинам'” и строй рассыпался, Эдано подбежал к Иссумбоси и схватил его за плечи:
— Прощай, друг!
— Прощай, Ичиро! В храме Ясукуни будем рядом! — Иссумбоси не изменил себе даже в этот трагический момент.
У самолета Эдано обнял механика.
— Прощай и не обижайся, хороший ты человек! — ласково сказал он. — Постарайся остаться живым.
— Прощай, Ичиро! — прохрипел механик, у которого от волнения перехватило горло. — Помни, бомбы можно сбросить!
Он помог летчику забраться в кабину и, отойдя в сторону, смотрел сквозь слезы на силуэт Ичиро.
Блеснула ракета, и самолеты, один за одним, стали выруливать на взлетную полосу. Вот тронулась и машина Эдано.
Эдано взлетел последним в отряде — вслед за Иссумбоси. Сейчас он всё выбросил из головы. Все, кого он любил, остались на земле, за роковой чертой, перешагнуть которую назад было невозможно. Теперь выбора не было — он должен придерживаться строя и неудержимо мчаться навстречу своей гибели.
Едва эскадрилья миновала горный хребет, как Эдано услышал бьющий по нервам посторонний звук: мотор надсадно выл на самой высокой ноте.
Взглянув на щиток с приборами, летчик похолодел: стрелка, показывающая температуру воды и масла, перешла за красную черту.
“Авария! Мотор сейчас заклинит!” — с тревогой подумал Эдано. Продолжать полет? Но через десяток-другой километров машина упадет на землю и он бессмысленно погибнет. А девиз “Не умирать, не разбивши врага”? Быстрее назад, на аэродром, устранить повреждение…
…Эдано посадил машину на пустом аэродроме.
Ещё ночью, по приказу из армии, штаб отряда и другие службы были погружены на автомашины и отправлены в Манилу. Японское командование лихорадочно подчищало все тылы, мобилизуя силы для отражения американского десанта. С вылетом последнего самолета генерал Янагита, сняв охрану аэродрома и механиков, не мешкая, умчался в город. Саваде удалось задержаться до контрольного пролета над аэродромом “демона смерти” Хамады.
“Как хорошо, что Савада ещё здесь”, — подумал Эдано, подруливая к капониру. Он даже не подумал о том, что может подорваться на собственных бомбах. Слова Савады, что их можно сбросить, прошли как-то мимо его сознания. Едва мотор заглох, Эдано приподнялся в кабине и с отчаянием закричал:
— Савада, скорей! Что с мотором? Скорей, я должен их догнать!
Савада, скрывая радость, бегом поднес стремянку и приподнял капот мотора.
— Неисправность в водяной помпе. Надо обождать, пока остынет.
— Нельзя ждать. Немедленно!
— Убей меня, Ичиро, но не раньше, чем через двадцать — тридцать минут.
— Скорей! — Эдано закрыл лицо ладонями.
Обжигая руки, механик копался в моторе. Он не рад был уже, что прибег к такой уловке. Чего он добился? Всё равно Ичиро не остановится. Задержать его невозможно. А он так унижался, добиваясь разрешения отправиться в Манилу последней машиной.
Вдруг в воздухе послышался далекий слабый звук авиамоторов. Савада поднял голову: высоко в небе два самолета вели воздушный бой. Правда, бой был несколько странным — один самолет упорно наседал, другой увертывался. Вот самолеты несколько снизились, и механик ахнул: в одном из них он узнал “дзеро” капитана Танаки, в другом “аэрокобру” поручика Хамады!"
— Смотри, Ичиро, смотри! — крикнул он.
Эдано безучастно поднял голову, и лицо его пошло красными пятнами: его соотечественника атакует американец, а он ничем не может помочь. “Проклятие!” — со злобой ударил он себя рукой по колену.
— Да скоро ты? — заорал он на механика. — Ему надо помочь!
— Кому? Капитану Танаке?
Только теперь Эдано заметил единицу на борту фюзеляжа командирской машины.
“А, “аэрокобра”… Капитан струсил. Его бьет “демон смерти” Хамада'” — догадался Ичиро.
Не успел Эдано осознать весь трагизм происходящего, как картина боя резко изменилась. Капитан Танака не хотел умирать! Он сознательно промахнулся и, удачно маневрируя, ушел в сторону. Он держал курс на аэродром. Но Хамада был бдительным.
Поручик вылетел раньше отряда камикадзе и, набрав большую высоту, прилепился у края облака. В третий раз он так инспектировал вылет камикадзе и в зрелище атаки самоубийц на корабли находил болезненное удовольствие.