Ветер богов - [104]
— Согласен! Пусть напишет мне. Да и вы не потеряйте мою визитную карточку. Я всегда готов быть вам полезным. Если разыщется Савада-сан, сообщите ему мое предложение. Был рад встретиться с вами.
Ичиро проводил гостя и, вернувшись, крикнул:
— Эй, Акисада! Спишь, хромой воин?
Протирая глаза, появился инвалид.
— Ты что? Упился виски? — недовольно спросил он. — Сэцуо и дед уже спят, а ты кричишь.
— Чудак! — хлопнул его по плечу Ичиро. — Я тебе нашел работу. Отныне ты агент фирмы Уэды. Понял, деревянная нога?
Акисада растерялся. Он так страстно хотел иметь работу, так тяготился ролью иждивенца в семье Эдано, что чуть не прослезился и начал церемонно кланяться:
— Спасибо! Спасибо! Постараюсь оправдать рекомендацию!
— Ты совсем одурел! — рассмеялся Ичиро.
— Одурел. От радости! — покорно согласился инвалид.
* * *
Встреча с Уэдой взволновала Ичиро и отвлекла от тягостных мыслей, которые одолевали его после смерти Намико. «Нет, капитан неправ, — размышлял он. — Взять хотя бы нашу деревню. Как изменились люди за последний год! И так везде, во всех, даже самых глухих местах империи. «Выпустили из клетки, как баранов», — вспомнил он слова Уэды. — Нет, никто никого не выпускал. Наоборот, одну грубо сколоченную клетку заменили другой, с тонкой, но не менее прочной решеткой. Возле неё поставили чужих сторожей. Чтобы вырваться из новой клетки, надо бороться…».
Уже ложась спать, Ичиро вдруг ощутил, что забыл о чем-то важном, очень нужном. О чем же? Это подсознательно беспокоило его всё время после беседы с Уэдой. Как видно, дела у бывшего комбата идут недурно. Ишь как шикарно одет, да и пополнел изрядно. Ему хорошо проповедовать безразличие ко всем событиям в стране, оставлять все острые вопросы будущему поколению. Над ним не каплет. Впрочем, что от него можно было ожидать? Другие стали гораздо хуже, а этот по-своему честен. И пришел с добром, был откровенен, предложил работу ему и Саваде. Савада! Друг! Вот что, оказывается, мучило Ичиро сегодня. Как он мог забыть о своем верном друге? Почему? Сначала из-за счастья, а потом из-за горя? Завтра же надо непременно написать, разыскать…
Успокоившись, Ичиро заснул без сновидений.
Савада выглянул из люка моторного отсека. Развязав полотенце на шее, он вытер пот с лица и жадно вдохнул свежий морской воздух. После духоты и копоти там, внизу, голова немного кружилась, подступала легкая тошнота. Обрывистый берег, удаляясь к горизонту, стал узкой темновато-зеленой полосой, сливавшейся с морским простором.
Мотор ровно гудел, и механик присел на палубу, устало опустив плечи. Рыбацкий бот чуть покачивался на пологой длинной волне и неторопливо, как опытный бегун на марафонской дистанции, продолжал свой путь.
Савада ещё раз посмотрел в сторону берега. Он уже почти не различался — всё скрыла бескрайняя синева моря. Год назад механик ступил на землю своей родины, а сегодня вокруг него плещут беспокойные волны. И он даже рад, что рядом нет суши, ибо там, на этой суше, именуемой берегом Хоккайдо, остался год лишении, скитаний, унижения. Кто мог предполагать, что так получится?
Хоккайдо! Горы с белыми вершинами, мороз почти как в Маньчжурии, снег и слякоть зимой и березы, которые он раньше видел только в России, — правда, те были белее и стройнее. Он побывал во многих местах этого сурового острова: и на угольных шахтах Юбари, и в пыльном, грязном Саппоро, и в портах Отару и Хакодате. Но всюду люди жили трудно, голодно. Даже для такого умельца, как он, не нашлось дела.
Особенно резко он почувствовал это в шахтерском поселке Синюбари. В нём, как и в других окрестных селениях, властвовала компания «Хоккайдо Танко Кисен». Это было страшное царство, населенное людьми без улыбок и смеха, с глазами, полными горькой тоски и отчаяния.
Да и разве могло быть иначе, если шахтерские сердца денно и нощно гложут забота и страх. Забота о том, как бы прокормить семью, страх потерять работу. Казалось, даже к несчастным случаям на шахтах жители Синюбари относятся буднично-равнодушно и, вероятно, в душе радуются, если беда не коснулась никого из их близких. А над всем этим человеческим горем висит черное, угольное небо, кругом темнеют отвалы породы, возвышающиеся над пропыленными надшахтными постройками, длинными бараками и жалкими домишками.
А разве в Саппоро — главном городе Хоккайдо — было лучше? Конечно, в центре, где стоит красное здание генерал-губернатора, жить неплохо. Но это не для Савады и ему подобных. Центр города заполнен американскими военными с черными эмблемами лошадиной головы на рукавах мундиров. Говорят, это кавалерийская дивизия, хотя в ней нет ни одной лошади…
Саваде пришлось жить в землянке у реки Тиохорогава, за городским валом. Здесь обитают бедняки, у которых нет денег, чтобы платить налоги за жилье. Нет, и Саппоро не оправдал надежд механика; он снова подался на побережье. Сколько рыбацких селений пришлось ему обойти в поисках работы, перебиваясь случайными заработками…
Наконец удилось зацепиться в прибрежном поселке Номура, похожем на множество других, встретившихся на пути Савады. Помог случай. Холеный рыбопромышленник — амимото, как их здесь называют, — гроза всей деревни, узнав, что Савада опытный механик, подвел его к боту и сказал: «Если сумеешь отремонтировать мотор, возьму мотористом. Правда, кое-кто уже пытался это сделать, но ничего не получилось».