Ветер Безлюдья - [76]
— Еще нет и половины.
— Пошли пить чай.
— Пойдем. Поболтаем!
Мы только сели, как персоник подал сигнал. Я почувствовала, что внезапно покраснела от мысли, что сообщение может быть от Гранида. Проницательная мама, сощурив хитро глаза, спросила:
— Ой, чего-то я не знаю… проверишь, кто пишет?
— Я знаю кто пишет, — заказчик, который сводит меня с ума стотысячной правкой и придирками. Зарекалась больше не связываться, но взялась за заказ. Бесит ужасно! Сообщения буду читать, когда сяду работать завтра.
Уловка удалась — все в семье знали, что от гнева я тоже краснею. Взяв чашку в руки, сделала глоток. Лекарственный запах чабреца сильно ударил в нос, я зажмурилась и от горячего парка в еще не остывшее лицо…
Будь прокляты эти воспоминания, что связывают меня со взрослым Гранидом Горном! Он ушел три месяца назад, а эти два эпизода памяти и его откровенный рассказ, дышали в затылок горячим летним зноем. Я чувствовала себя чуть-чуть в плену, не отпускало насовсем. Не отпускало…
Карта
На следующий день я попала в Печатный Двор вовремя. Здание «Печатникъ» имело один вход — высокие массивные двери, обе створки которой были с фигурными щитами и тяжелыми латунными ручками.
— Тебе там понравится, — Виктор пропустил меня вперед, и я шагнула в запах краски и бумаги.
Были еще запахи, которые пробудили во мне цепочку ассоциаций со струйным принтером, — там тонер тоже пах особенно, с починкой книг, — папа свои раритеты иногда подклеивал. И с первыми раскрасками, — запах гуаши. Я поздоровалась с киоскером, с двумя работниками и дедушкой Пашей, который тут же оставил свои дела за столом и повел экскурсию:
— Это, как видишь, мой рабочий кабинет, здесь еще стол редактора и стол нашего наборщика.
Паше на самом деле только пятьдесят пять, и внуков у него не было. Он носил такую приставку к имени, потому что работал тут с восемнадцати лет, очень был увлечен изданием газеты и никогда не переключался ни на что другое во Дворах.
— Тут у нас читальня, — мы зашли в маленькую комнату с одним окном, — здесь отчитывается весь материал, что приносят жители. Рецепты, стихи, размышления или литературные вирши. Сортируем, отбираем на печать в ближайший номер, за этой должностью никто не закреплен, мы по очереди тут. Когда думаешь переезжать?
— Я пока не думаю, — честно ответила я, пожалев, что добавила слово «пока», — не могу оставить город.
— Глупости. Что тебе еще нужно, чтобы решиться?
Тут Паша легонько подтолкнул меня плечом в плечо и шепнул:
— Свадьба?
Хорошо, что Виктор в это время не стоял рядом, а успел пройти дальше. Мне стало неловко и который раз подумалось, что нужно выйти на честный разговор с ним, чтобы никто во Дворах не делал таких намеков. Я малодушно откладывала и откладывала, потому что ощущала себя предательницей — они вбухали в меня массу внимания, времени — и Виктор, и его родители, а я «только подружить»?
— Тут у нас и печать и вырубка, а тут кабинетик для тебя. Оцени.
Кабинетик был комнаткой, как и читальня, с одним окном — здесь стоял стеллаж со старыми журналами, распечатками на стенах и рабочая зона — стол с допотопным компьютером, — экран оказался кинескопным, мышь проводной, клавиатура кнопочной а коробка процессора имела флоппи для дискет! Этого не застал даже мой отец, который сел за компьютер впервые в шесть лет.
— Боже…
— Витя говорил, что ты рисуешь в программах, так что это тебе поможет.
— Я не умею рисовать, даже в программах. Я визуал, а не художник.
— Начнешь работать, разберемся. Но ты можешь, если не нравится, к июлю поработать на карте. Пошли, покажу.
— Давно здесь не был, — вернулся к нашей экскурсии и Виктор, — столько обновилось! Вы планируете отдельно печатать сборник Сорницкого?
— Да. У него талант, мы всегда его стихи публикуем. И если накопилось на книгу, почему не издать?
— Отличная мысль.
— А вот и наша карта.
Пройдя длинный коридор, мы вышли в залу, на стене которой от пола до потолка была карта старого Сиверска. Подойдя ближе, отметила, что это не печать, а именно рисунок — скрупулезно вычерченная, подкрашенная прямо на оштукатуренной стене, с номерами домов, проездов, названиями улиц и значками различных объектов. Все кварталы трущоб, даже места бывшего частного сектора, сейчас превратившегося в пустыри.
— С ума сойти.
— Теперь смотри, — в руках дедушки Паши появилась свежая распечатка входов-выходов, — за неделю до следующего месяца и еще неделю после первого числа, на карте едва проступают точки. Видишь их?
— Да… с трудом, очень бледные.
— Работа скрупулёзная, но если знать алгоритм, работать легко. Точка наполовину черная, наполовину белая — подвал. Полностью белая — арка. Полностью черная — подъезд. Теперь фокус. Печатный Двор!
На карте на несколько секунд ярче прочих выделилась одна, — и она располагалась именно по тому адресу, где мы зашли. Точка черная — вход через подъезд.
— Сверяем, видишь? Написано «Улица Стрельцова, дом четыре, второй подъезд». Этот адрес загорелся первым, так что время открытия с девяти утра до шести вечера. Печатный Двор! Ага… — выделилась четко и укрупнилась вторая точка, а первая погасла. — Сверяй адрес. Точно? Второй раз — это время с шести до одиннадцати. Вот так мы готовимся каждый месяц — едва наступает последняя неделя, подходим сюда и перечисляем все по порядку.
Они по-своему прокляты и по-своему одарены — стая, скрывающая свою истинную природу. Примут ли меня, или будут гнать, как добычу?.. Не знаю, но два защитника есть! Они научат меня быть столь же сильной и быстрой, перегрызут всех охотников и, уверена, даже на сородичей оскалят клыки, если вдруг, хоть один… кинется. При создании обложки вдохновлялся образами, предложенными автором.
Днём она преподаватель и художник, а ночью — Реставратор чужих воспоминаний. Днём он чертёжник, а ночью Строитель мостов между людьми, потерявшими друг друга. Вместе они работают в загадочном агентстве «Сожжённый мост» — на последнем этаже заброшенного Здания, куда приводит посетителей их связующая ниточка с теми, кого однажды они упустили. Разные люди, перипетии судьбы, и шестеро сотрудников агентства не успевают заметить, как переворачивается их собственная жизнь. А он и она по-настоящему себя и друг друга находят спустя четыре года после собственной свадьбы.
Некромаги обречены на гонение и презрение мира. Одни нас ловят для опытов, другие для ритуалов, а остальные просто считают грязью. Я и не надеялась, что кто-то мне, некромаге, протянет руку с чувством искренней дружбы, тем более, — любви! Но, может быть, все потому, что судьба столкнула не с такими, как все? Изгой, искупитель, чудак, и богач… а тот, кто собрал нас в команду… зверь? При создании вдохновлялся и частично использовал образы, предложенные автором.
Великая охота на белого оленя окончена. Сила священного животного перешла к Яннеке, а Сорен стал королем гоблинов. Но равновесие между мирами нарушено и близится Рагнарек. Чтобы остановить конец света, Яннеке должна вернуть к жизни своего мучителя Лидиана, который предвидел гибель миров. Ей предстоит долгое и опасное путешествие. Такое под силу лишь сильнейшим воинам, но Яннеке готова сражаться и выживать.
В блестящем завершении трилогии-бестселлера Анны Бэнкс королевствам Эммы и Галена, а также их любви угрожает давно потерянная Сирена. Эмме, наполовину человеку, наполовину сирене, и ее возлюбленному Галену, мужчине-сирене, необходимо провести время вместе, вдали от королевств Посейдона и Тритона. Дед Эммы, король Посейдона, предлагает им посетить небольшой городок под названием Нептун. Нептун оказывается домом как для сирен, так и для полукровок. Но Эмма и Гален не подписывались быть миротворцами между обитателями океана и живущими на земле пресноводными сиренами.
Тин — самый известный фейри в стране Оз, и для этого есть причины. Проклятый, с холодным сердцем, он идеальный убийца, безжалостный и беспощадный, с тысячью смертей на счету. Когда давний друг Лион предлагает ему небольшое состояние за то, чтобы он доставил Дороти на Юг, для его возлюбленной, которая будет носить голову этой девушки как свою собственную, Тин, не колеблясь, соглашается на сомнительную сделку. Дороти Гейл потеряла все: свою семью из-за болезни, свою собаку из-за возраста, а теперь и ферму из-за потери права выкупа.
Семнадцатилетняя ЭрДжей всегда получает то, чего хочет. Поэтому, когда её душу случайно забирает рассеянный Жнец, кому-то нужно с этим разобраться и вернуть её из мира мертвых, иначе полетят головы. Но в своем стремлении выжить она становится пешкой в могущественной борьбе между слишком фанатичным архангелом и Самой Смертью. Суд предлагает ей два выхода: она может остаться в холле, где души ждут «обработки», пока не появится её личный «спасательный трос» или же переиграть три момента своей жизни в попытке сделать выбор, который либо приведет к будущему, которое она заслуживает, либо спасет её.
Язвительная фейри, сексуальный король и запретное желание, глубокое как сам океан… Когда-то я была принцессой фейри, и в моём распоряжении имелась вся морская магия. Теперь? Я гонимое сверхъестественное существо в убогом магазинчике, и я лишена своей силы. Утешением мне служат лишь чёрствые печеньки, пластинки Элвиса и хула-хуп. Но тут прибывает смертоносный и сексуальный король фейри, который отбирает у меня и это. После того, как брутальный король швыряет меня в тюрьму, я заключаю с ним сделку: моя свобода в обмен на помощь ему в поисках магического клинка.
Вирус уничтожает человечество. Но небольшой группе представителей человеческой расы удалось выжить. Все остальные превратились в монстров. Все женщины мертвы, кроме Иви. Из-за изменения ее генетической системы, она выживает. Когда ее физиология начинает претерпевать изменения, ей необходимо смириться с тем, кто она есть, и принять свое предназначение в поисках лекарства. Мутировавшие люди охотятся за ней. Мужчины ожесточились против нее… за исключением троих. Загадочный воин, кающийся любовник, заботливый враг — они яростно защищают последнюю живую женщину, но в то же время каждый преследует собственные цели.