Ветер Балтики - [33]

Около Плоткина - бронзовоголовый Афанасий Иванович Фокин. Он сосредоточен, только изредка улыбаются его широко открытые карие глаза. Фокин от всего отмахивается; зато сам усиленно угощает других, поет пески про Ермака, про Степана Разина, "Калинушку".

- Рядом с ним - Андрей Ефремов. Он и корабли топил, и на Берлин ходил, и тяжелые гитлеровские батареи под Ленинградом бомбил. Те самые батареи, которые обстреливали. Ленинград с Вороньей горы.

- Я его, фрица, прижал, а он бежать. Едва догнал за Лугой. Не ушел гад, успокоился. Воевал Ефремов хорошо - первостатейный летчик. На его груди орден Ленина, Золотая Звезда, орден Красного Знамени.

За ним сидит Никита Дмитриевич Котов - один из лучших штурманов полка. Если просто смотреть - обыкновенный штурман. Вдумайся, вглядись, поинтересуйся его биографией - поймешь, кто такой Никита Котов. Необыкновенный человек! Крестьянский сын. Биография его начинается с села Бабанки. Как-то в том селе появился сутулый босой мальчишка с длинными ступнями. Днем парнишка толкался на базарной площади, а ночью спал под крышами торговых лавок. Сиреневая рубашка, волосы светлые, торчком. Долго толкался бы мальчишка по базарной площади, если б не один добрый крестьянин - фамилии его Никита не помнит. Дал он ему, голодраному мальчугану, краюху теплого хлеба. Хлеб тот Никите до сих пор помнится. Никита ел жадно, торопливо, а крестьянин присматривался, как ест Никита. Прикидывал: годится ли в работники? Хорошо ест, стало быть, и работать будет хорошо. Плохо ест, стало быть, и работать будет плохо. Стал спрашивать, заглядывать в глаза, приглаживать копну густых волос.

- Ешь, - говорит, - ешь. За еду денег платить не будешь. Ты чей же парень? Что-то в твоем лице узнаю знакомое. Откуда ты?

- Не знаю, - боязно озираясь, ответил Никита. 

Хлеб больно вкусный, дяденька, пышный, мягкий. Давно такого не ел. Хлеб-то у вас свой аль купленный?

- Хлеб у нас свой. Без хлеба нам никак нельзя. Так чей же ты будешь парень?

- Не знаю, - неохотно отвечал Никита. - Батька помер, а матку еще раньше на погост снесли. Две сеструшки остались, и те по миру пошли. Где-то в детдоме. Только где, сам не знаю.

- Не знаю, не знаю! Затвердил ты одно! - сказал крестьянин и почесал затылок. - Нескладно у тебя получается. Ведь этак ты от света и до света скитаться будешь. Мир-то, гляди, большой. Работать надо. Какое же тебе дело найти? Не подумал ли ты, Никита?

- Да мне, дяденька, хотя бы какую-нибудь, самую что ни на есть обыкновенную работу, которая потяжелее. Хлеб даром изводить не стану. Я если поем, сильный: руки у меня вон какие! Не руки, а прямо топоры!

- Вижу, что руки у тебя топоры, - сказал мужик и рассмеялся. - Топоры! Чудной ты, нравишься мне. Пойдем, топор, работать ко мне, погляжу я там на твои настоящие топоры в деле.

И стал с тех пор Никита Котов жить у крестьянина. Крестьянин с утра до ночи учил его уму-разуму.

Потом в Золотоноше Никита семилетку окончил, автомехаником стал, а оттуда пошел учиться в авиационное училище в город Ейск, что на Азовском море. Уехал не задумываясь.

Учился упорно. Из уст старших усвоил: чтобы стать метким бомбардиром, нужна отменная смекалка, острый глаз и острый ум.

- Наше дело - не шуточное, - говорили Никите.

Никите очень хотелось стать отличным бомбардиром. И он стал им.

Никита Котов сидел в обнимку с не менее именитым бомбардиром из другого экипажа - молодым, необыкновенно смелым Михаилом Александровичем Советским. Тот был вовсе безродный. Ни отца, ни матери. Подкинули его на ступеньки детдома. И стал мальчишка детдомовским. Фамилию дали ему Советский. А имя?

- Как зовут у нас Шолохова? - спросила руководительница детдома у заведующего хозяйственной частью.

- Михаил Александрович! - степенно ответил завхоз.

- Ну, стало быть, и его, Советского, назовем Михаилом Александровичем. Глядишь, такой же из него хороший человек получится.

И назвали Советского Михаилом Александровичем.

Всегда улыбается. Хорошо дело идет - обязательно улыбается. Плохо дело идет - Михаил Советский смущается. Никита Котов и Михаил Советский давно дружат и негласно соревнуются между собой. Один никак не отстает от другого. Один получил за боевые дела орден Ленина, другой - тоже! Михаил получил орден Красного Знамени, Никита - тоже! А вчера Советский обогнал Котова получил второй боевой орден Красного Знамени. Вручил ему награду командующий Краснознаменной Балтикой.

В центре стола сидел огромный детина, бывший ленинградский боксер, штурман Владимир Соколов. На его груди тоже орден Ленина. Чубище у тяжеловеса, как у донского казака, на левый бок свисает. Ручища - в две нормальных ладони. Высок, широкоплеч. Статно сложен. Взгляд проницательный. Долго Владимир Соколов летал с Николаем Челноковым, а сейчас он в экипаже Александра Дроздова. И Герой Советского Союза Михаил Плоткин, и флагманский штурман Петр Ильич Хохлов, и летчик Василий Алексеевич Балебин и совсем-совсем еще молодые орлята, недавно прибывшие в полк, Александр Разгонин, Александр Пресняков, Петр Стрелецкий, Юрий Бунимович, Аркадий Чернышев сидели за столом и оживленно беседовали.