Вести из леса - [39]
А под шляпкой у опёнок воротничок. Я, конечно, хотела собирать маленькие, но Маринка закричала:
— Маленькие — мои! Все маленькие — мои! Собирай, Наташка, большие. Ведь не ты их нашла, а я.
Мы набрали полные подолы, даже горкой, даже платье уж больше не натягивалось. А когда побежали домой, грибы всё соскальзывали и падали. Станешь поднимать, другие валятся. И все они измялись, искрошились, а платья насквозь промокли.
А мамы дома не было. Она так и хотела уйти к соседям, занимать посуду для гостей. Но мы без мамы не знали, куда положить опёнки, и вывалили их в ведро и корзинку. А потом Маринка вдруг передумала и сказала:
— Мы лучше ведро и корзинку возьмём с собой и побежим поищем опёнков ещё. Переваливай, Наташка, из ведра в самовар! — И мы перевалили Маринкины, маленькие, в самовар, а мои, большие, в папину шляпу и папины калоши. Но мои грибы совсем раскисли и стали просто кашей, когда мы их проталкивали в калошные носки. Но это не беда, что папины калоши немножко запачкались. Он их почти никогда не надевает. Наш папа до нас с Маринкой жил у моря и привык к мокру.
А когда мы опять прибежали к пенькам, так нашли место, где опёнок прямо ужас! Прямо ужас! И не только около пеньков, а даже прямо на земле между листьями. А были грибочки, которые забрались на дерево высо-о-ко, мне до подбородка. И росли там прямо на дереве, как сучки.
Мы с Маринкой скорей, скорей нахватали грибов и подрали домой. А Маринка по дороге зацепилась ногой за ветку, шлёпнулась и все свои грибы развалила. Шляпки у них отдельно, ножки отдельно, смех!
Прибежали домой. Скорей, скорей грибы пораспихали куда попало, даже в абажур, даже в мои трусики. А Маринка и говорит:
— Давай, Наташка, возьмём сейчас зонтик. Сколько там ещё грибов осталось! Раскроем зонтик, да так и понесём его за спицы.
И вот мы наложили полный зонтик и понесли. А зонтик верхушкой всё за иван-чай и за разные ветки цепляется. А спицы чуть что, — ломаются. Пока несли, все спицы поломались. Ну еле-еле дотащили! Только успели вывалить все грибы на пол, а тут явилась мама. Маринка кинулась к маме и заорала:
— Мама, давай скорей корзинку! Вываливай пока всё на пол! Там ещё ужас сколько грибов осталось! Ужас.
А мама на нас:
— Девочки, да вы что? С ума сошли?
И давай нас ругать. Хотела даже все наши опёнки выкинуть на помойку. Но тут пришла молочница и сказала, что опёнки можно солить. И мы с Маринкой уж постарались, чтобы мама нас простила. И упросили её, чтобы она позволила нам самим посолить свои опёнки.
Мы насолили полную кадушку. Только одних шляпок полную кадушку. Разложили их по дну, потом посолили, потом опять сверху разложили и посолили. А когда кадушка была полна, сверху накрыли грибы тряпкой, потом деревянным кружком, а на него положили камень. Он потом утонул в опёночном соке.
А какие вкусные вышли солёные опёнки!
Выбежала Лиса на бережок и видит: Заяц травинки стрижёт, а водяная Крыса сочный корешок зубрит.
Лису увидели — жевать перестали.
Крыса Зайцу шепчет:
— Удрать успеем — сперва давай послушаем. Она нам сейчас про погоду петь начнёт!
— Приятного аппетита, соседи! — запела Лиса. — А погодка-то, погодка какая, одно слово — осень!
Заяц и Крыса переглянулись.
— Зима на носу, холода надвигаются. Я уж себе и шубу зимнюю купила — тёплую!
Заяц и Крыса ни звука.
— А как у вас с одёжкой дела, как вы к зиме приготовились?
— Ничего, приготовились! — буркнула Крыса. — Моя шуба не только греет, но и от сырости спасает. Вылезу из воды, встряхнусь — и сухая!
— И я не жалуюсь! — пробубнил Заяц. — Моя шубка белая и греет, и от злых глаз скрывает!
Тут водяная Крыса хихикнула и прошептала:
— Сейчас, Заяц, она нас хвалить начнёт. Я старая Крыса, уж я знаю!
— Выходит, соседи, что вы лучше моего к зиме приготовились! Вот у кого уму-разуму поучиться! У одной шуба непромокаемая, у другого защитная! Да что-то я глазам не верю, дали бы пощупать.
— Ну вот, теперь, Заяц, — пора! Хватит слушать. Уноси свою шубу, пока цел. Да и я за тобой. Меня, Крысу, не проведёшь — не смотри, что у меня хвост голый!
Лиса бросилась вперёд. Но от Зайца и Крысы и след простыл!
Скворцы прилетели!
Это такое же радостное известие, как «прилетели грачи», «прилетели жаворонки». Радостное потому, что вместе с грачами, скворцами и жаворонками летит к нам весна — лучшая пора года. Весна, за весной лето — радости-то сколько!
Скворцы прилетели!
Но сейчас не весна, сейчас осень. Где же можно услышать такие слова?
Можно услышать, мне довелось. Но сказаны они были не радостным, а печальным-печальным голосом.
— Скворцы прилетели, — сказал человек тихо и задумчиво. — Значит, впереди осень, слякоть и холод. Значит, ветры, дожди и туманы. Значит, прощай, красное лето, здравствуй, зима.
Да, не весна, а зима!
Потому что скворцы, те самые скворцы, что когда-то принесли к нам с юга весну, сейчас несут от нас на юг осень. В лесах, скверах и парках на берегу Чёрного моря появляются они осенью густыми стаями; все сразу обращают на них внимание.
Скворцы прилетели… Нет, не радостное это там событие! Ведь за скворцами надвигается зима.
