Вести из леса - [35]
Запечалилась Осень, закручинилась. А в чём беда — не поймёт…
Наконец надумала у людей спросить: люди-то уж всё на свете знают и, конечно, ответят, отчего никто приходу Осени не радуется.
Пришла к людям, жалуется:
— Уж я ли не старалась, я ли не работала! Всем одарила, чем могла, а доброго слова так и не услышала…
А люди кутаются в тёплые одежды, усмехаются.
— Да, — говорят, — Осень, всем ты хороша!.. И красива-то, и богата, и мастерица-рукодельница… Всё у тебя есть. Не хватает одной лишь малости — тепла! А, видать, без него-то и все остальные богатства не дóроги…
— А где же взять мне тепла, у кого попросить?
— У кого, как не у ясного Солнышка!
С тех пор и просит Осень у Солнышка тепла. Пока нет Солнца, — хнычет Осень, плачет, льёт холодные слёзы. А как выйдет на небо Солнышко, — перестаёт Осень плакать, улыбается.
Течёт в нашем лесу речка. Вода в речке как крепкий чай. Сколько хочешь в речку смотри, всё равно дна не увидишь. А вот самого себя — пожалуйста. Но только вверх ногами и вниз головой!
И все рыбаки-поплавочники, что над речкой сидят, тоже в воде вниз головой. И все деревья вершинами вниз. И все кусты.
Рыбаки, видать, очень любят, чтоб весь мир вокруг них был вверх ногами: когда ни приди, — всё в речку смотрят!
Я тоже смотрел — здóрово!
Но вот на дворе засентябрило — подевались куда-то поплавочники. Пусто на реке. Только одного я встретил и того — в лесу! Идёт — в правой руке удочка, в левой — сетка, садок для рыбы.
Спрашиваю:
— Чтой-то вы, дядечка, с сеткой да с удочкой в лесу делаете?
— Я, — отвечает, — гри-бо-лов!
— Ну и как, — спрашиваю, — клюёт?
— А вот! — И садком мне прямо в нос. Землёй запахло, прелым листом. В сетке грибы: красные, белые, жёлтые.
— На удочку меня ловите, — говорю, — смеётесь!
— А что ж мне — плакать прикажешь? Плакать мне нечего. Лески не распускал, удочкой не махал, а улова полон садок! Да и собеседник у меня такой приятный — черничный сок на губах не обсох.
— Это, — отвечаю солидно, — я между делом ягодкой баловался. От нечего делать!
— Вот и я, дорогой мой друг, тоже от делать нечего. Как засентябрит в лесу, — нечего на лесных речках делать. Машешь, машешь удочкой — как заколодит! А в лесу у каждой кочки грибки вылупляются. Отогнёшь траву удочкой, — в траве подосиновики, как красные поплавки. Сковырнешь листок, — маслёнок — жирный карась. Подсечёшь толстяка ножичком — и в садок! Одно удовольствие: вываживать просто, засекаются надёжно и лéску не путают. Сейчас к полудню все рыбаки на грибах.
— Вот теперь, дяденька, понятно, что такое гриболов! А то думаю: рыбак, а сухой; с удочкой, а в лесу; в сетке — грибы… Выходит, у рыбаков на безрыбье и гриб рыба!
Ну ни чешуи вам, ни плавничка. То есть — ни корешка, ни шляпки! Как говорят, ловись, рыбка… не рыбка, грибы! Большие и маленькие.
Клёв на уду! Нет, — гриб в корзинку! Тьфу ты! Запутался, как лéска! Не в корзинку, а в садок!
Ну и денёк выдался! Прямо гриболовный. Даже в голове всё вверх ногами!
Летела Муха над лесной полянкой. Вдруг видит — голубой колокольчик растёт. Да такой большой, славный! Сверху будто крыша голубая, с боков будто голубые стены, снизу — голубенькие зубчики, будто крылечко резное. Чем не дом?
— Терем-теремок, кто в тереме живёт?
Никто не отвечает, пусто в голубом домике.
— Ну, — говорит Муха, — стану здесь жить.
Залезла внутрь и стала жить-поживать. Цветочной пыльцой закусывает, цветочным медком запивает. И тепло в теремке, и уютно!
А на дворе — осень. Ночи всё холодней, цветов на лугу всё меньше. Насекомышам жить негде!
Летел мимо Жучок, увидел голубой колокольчик.
— Терем-теремок, кто в тереме живёт?
— Я Мушка-вертушка. А ты кто?
— Я Жучок-старичок. Пусти меня к себе жить!
Пустила Муха Жучка, стали вдвоём жить-поживать. Цветочной пыльцой закусывают, цветочным медком запивают. И тепло в теремке, и уютно.
А на дворе — осень. Ночи ещё холодней, цветов на лугах ещё меньше. Насекомышам жить негде!
Летел мимо Комар, увидел голубой колокольчик.
— Терем-теремок, кто в тереме живёт?
— Я Мушка-вертушка.
— Я Жучок-старичок. А ты кто?
— Я Комарик-сударик. Пустите меня к себе жить!
Пустили и Комара в теремок, стали втроём жить-поживать. Цветочной пыльцой закусывают, цветочным медком запивают. И тепло в теремке, и уютно!
А на дворе — осень. Ночи совсем холодные, цветов на лугах совсем не осталось. Насекомышам жить негде!
Летел мимо Шмель, увидел голубой колокольчик.
— Терем-теремок, кто в тереме живёт?
— Я Мушка-вертушка.
— Я Жучок-старичок.
— Я Комарик-сударик. А ты кто?
— Я Шмель-бобыль. Пустите меня к себе жить!
Начал Шмель в колокольчик влезать, да где такому толстому протиснуться! Стебелёк гнётся, листочки трясутся, лепестки по швам трещат.
Только было влез Шмель — лепестки лопнули, стебель на землю повалился, Муха, Жучок да Комар кто куда покатились…
Последнего теремка и не стало.
В одной из гильз, оставленных себе на память, лежит кусочек ярко-зелёной гнилушки. Такой яркий зелёный цвет появляется на гнилушках, когда дерево долго лежит в воде. Но ко мне эта гнилушка попала не из воды, а с воздуха Вот как это было.
На морском берегу у Ленкорани всегда много чёрных коршунов. Птицы эти питаются падалью, а падали на морском берегу всегда вдоволь. Тут найдёшь и дохлую рыбу, и черепаху, а то и мёртвого тюленя. Для охотника коршун совсем неинтересен. Мясо его не едят. Сама птица неопрятная, перо вечно выпачкано нечистотами и запах от птицы противный.
