Весна Византии - [72]

«Что может невежа знать о Платоне и Аристотеле?..» Николас прекратил улыбаться.

― Прошу меня простить, но похоже, за последнее время слишком многие недовольны моим образованием.

― А читать вы хотя бы умеете? ― спросила она. ― Когда вы видите книгу, вы наверняка способны догадаться о ее содержании. Что касается остального, то я не стану утверждать, что нам с Диадохосом под силу за три недели путешествия превратить вас во второго Фичино. Но мы научим вас узнавать имена и темы сочинений, способные удержать интерес императора. Несомненно, хотя истинного знания достичь непросто, зато в определенных кругах очень легко его изобразить. В Трапезунде, возможно, мы предложим вам пару манускриптов для чтения. Их немало в дворцовой библиотеке.

― Нет, ― отказался Николас.

Тонкие губы скривились.

― Боитесь? Не нужно сомневаться в своих способностях, мессер Никколо. Если вы умеете зарабатывать деньги, то наделены всеми необходимыми талантами. Скорее, вам следует опасаться выглядеть глупцом.

― В этом у меня большой опыт и пока что он меня не подводил. Но я не хочу делать вид, будто обладаю мудростью, которой на самом деле лишен. А вот хорошим манерам и этикету я бы с удовольствием стал обучаться.

Накрашенные глаза с любопытством воззрились на него.

― Так вам не хочется узнать больше? Войти в мир отвлеченных идей, вкусить плодов чужой учености, развить собственный ум? Что же вы сможете предложить императору?

― Торговлю, деньги, наемников, ― сказал Николас.

― И, должно быть, кое-что еще, ― задумчиво добавила она. ― Вы довольно хороши собой и, как мне говорили, можете быть забавным. Так что же вы сумеете предложить императору такого, чего до сих пор не дали ему мудрецы, философы и проповедники?

Фламандец задумался.

― Я мог бы сделать для него часы, ― сказал он наконец.

Судя по ее смеху, принцесса знала о нем куда больше, чем хотела показать. Что же касается архимандрита, то его враждебность ощущалась почти физически.

Более Виоланта не пыталась навязать ему никакого мудреного обучения, однако они договорились о нескольких уроках по придворным манерам Трапезунда. По ее словам, она желала, чтобы он не уронил при дворе достоинства Венеции и Флоренции, а также чтобы император не был разочарован в новом консуле.

Николас сперва удивился, что женщина ни разу не упомянула о Лувенском университете, и лишь затем догадался, что для нее это ровным счетом ничего не значило. Точно так же это было безразлично и Юлиусу, который вечно ворчал из-за того, что Феликс, сын красильщика и ростовщика, был вынужден отправиться туда на учебу.

Николас знал, в чем тут дело. К концу обучения он пытался убедить Мариану, чтобы та позволила Феликсу бросить университет. Уговорить ее было непросто. «Мне казалось, что Лувен будет важен для него», ― заявила она, и Николас помнил, что ответил: «Полагаю, демуазель согласится, что он уже сыграл свою роль». Так ли? Возможно. Он научил его истинной скромности, ― не той, какой обладают неимущие. К примеру, бывший подмастерье научился пренебрегать ею в случае необходимости… Так было, когда Виоланта Наксосская заявила: «Чтобы продавать шелк, вы должны сами носить его». «Зависит от цены», ― парировал он.

К концу разговора принцесса внезапно нахмурилась.

― Вы поняли все, что я хотела сказать? Вы согласны на это?

― Мне нечего терять, ваше высочество, ― ответил ей Николас. ― Разумеется, при том условии, что я сохраню голову на плечах. Боюсь, все эти почести могут мне ее вскружить…

По счастью, рядом не было друзей, которые поспешили бы уверить его, что с головой у Николаса и впрямь не все ладно: capo, capo, capello, dicapitato… Виоланта лишь заметила:

― Тогда мы начнем с завтрашнего дня.

Но Николас еще не был готов завершить разговор. Он сумел задать один или два вопроса, которые интересовали его по-настоящему, и даже получил на них ответы. Однако он не стал больше испытывать терпение принцессы и наконец начал прощаться. Перед уходом он даже поцеловал ей руку с поистине придворным изяществом: бывший подмастерье всегда отменно подражал ужимкам других людей.

Наверху его уже ждали.

― Ну, что? ― поинтересовался Юлиус.

Николасу внезапно пришло на ум, что стряпчий никогда не видел госпожу Виоланту без плаща. Это помогло ему решиться. С рассеянной улыбкой он окинул взглядом своих друзей.

― Все отлично. Она хочет учиться фламандскому.

― Я готов, ― объявил Юлиус.

― У тебя ведь болит рука, ― возразил Николас. ― И кроме того, она еще хочет научиться бросать фармук.

― Сказки, ― отрезал Джон Легрант. ― У нее тетка замужем за Узум-Хасаном, ― как она может не уметь обращаться с фармуком?

― Ясное дело, ― подтвердил бывший подмастерье. ― У меня веревочка завязана на поясе, и я скачу как деревянная игрушка. Пока только на поясе, ― это ничего. Я поговорил с ней насчет квасцов…

― Не верю, ― покачал головой Тоби. ― Хотя, впрочем, от тебя можно всего ожидать. Так ты что же? Зорзи говорил, что корабль отправляется во Фландрию, это я хорошо помню: я подсчитал, что мы получим с этого небольшой доход, хватит на пуговицы…

Если корабль придет в порт назначения целым и невредимым, то дохода хватит, чтобы оплатить покупку «Чиаретти». Но Николас старался на это не слишком рассчитывать.