Весна умирает осенью - [16]
Она убрала аппарат в сумку и вдруг заметила опрокинутый фужер, поблескивавший на ковре возле кресла, в котором любила сидеть Вишневская. Под ним расплылось пятно от пролитого шампанского.
Оливия подняла фужер, поставила его на столик рядом с шоколадным ассорти – крупными шарами, обсыпанными ореховой и вафельной крошкой, – и вздохнула: получалось некрасиво. Сначала без предупреждения заявилась в чужой дом, а теперь бежит, не поговорив с хозяйкой…
Может, позвонить ей? Даже если Зоя не снимет трубку, она оставит сообщение на автоответчике и предупредит ее, что входная дверь открыта – это ведь небезопасно!
Она набрала номер актрисы и приготовилась слушать гудки, но их заглушил рингтон, защебетавший где-то рядом. Вздрогнув от неожиданности, она обошла диван и увидела на полу мобильный телефон с треснувшим экраном. На нем призывно пульсировал ее собственный номер.
В полуметре от аппарата, ближе к дверному проему, валялась знакомая кремовая туфля.
Внутри просвистел ледяной сквознячок, впившись иглой в диафрагму. Оливия сбросила звонок, и наступила тишина, в которой напольные часы торжественно отыграли свой мотив.
«Все прояснится! – успокоила себя она, направляясь к выходу. – Зоя любит спиртное, вечеринки, флирт – наверное, сегодня случился очередной бурный праздник…»
Вдруг за спиной раздался шорох. Оливия обернулась, ожидая увидеть актрису, спускающуюся в шелковом пеньюаре по ступенькам с вопросительным выражением в глазах. Однако лестница оставалась пустой. Шорох повторился, затем шевельнулась портьера – из-под нее вылез сонный дымчатый кот. Забравшись на лиловое кресло хозяйки, он свернулся клубком и затих.
Проходя мимо кухни, Оливия краем глаза улавливает легкую несогласованность картинки. Притормозив, она присматривается. На разделочном столе – его видно в приоткрытую дверь – хищно скалясь отбитым краем, лежит опрокинутый стакан. Вода стекает из него ручейком на терракотовую плитку.
Стараясь не наступить в образовавшуюся лужицу, Оливия заходит внутрь. Где-то под потолком вокруг плафона мечется ошалевшая муха-ночница. В такт ее хаотичным касаниям стучат о дно раковины крупные капли.
Обходя стол-остров, Оливия обо что-то спотыкается.
Она опускает взгляд – это женские ноги, обтянутые тонкими чулками. Одна стопа обута в кремовую туфлю, вторая, неестественно вывернутая в сторону, босая. Сквозь крошечную дырку в микрофибре проглядывает беззащитный лепесток мизинца.
Одна рука с побелевшими пальцами и вздутыми на запястьях венами беспомощно откинута в сторону, вторая прижата ладонью к яремной ямке.
Женщина смотрит в потолок застывшими глазами: мутные зрачки в кровавом мареве лопнувших сосудов. В ее искаженном лице нет и намека на утонченность. Оно безобразно, лилово-серо.
Лавандовый отблеск фамильных камней – причудливой огранки аметистов – еще блуждает по жилистой шее, пытаясь уловить трепетание пульса…
Но тщетно.
Весна умерла.
VII
Под замком
На авторский вечер солиста российской балетной труппы Родион решил не идти. Оливия все равно будет пропадать за кулисами, если у Вишневской получится устроить для нее интервью с премьером.
За обедом они договорились: как только Оливия переговорит с актрисой и заберет у нее свой телефон, сразу даст знать о дальнейших планах.
Но звонка так и не было…
Побродив по дому, Родион открыл бутылку вина, нарезал багет, местный душистый сыр и устроился перед огромным телевизором, которым была снабжена курортная квартирка его приятеля.
Полистав меню Netflix, он отыскал американский криминальный сериал, который начал смотреть еще в Париже. Оливия в последнее время все вечера проводила за конспектами: днем совмещать учебу на факультете и практику в популярном издании у нее получалось плохо, поэтому многое приходилось наверстывать в темное время суток. Ну а он вынужден был коротать время перед экраном в полном одиночестве.
Действие в новой серии закручивалось лихо – сценаристы на совесть отработали гонорар, уместив в пятьдесят минут эфирного времени несколько трагических смертей, пару сцен семейного насилия, циничный адюльтер, однополую любовь и мистическое исчезновение младенца.
Когда по кровавому полотну заставки посыпалась картечь субтитров, Родион уловил слабую вибрацию. Протянув руку к журнальному столику, он развернул к себе телефон.
Сквозь оглушительные децибелы саундтрека пытался прорваться неизвестный абонент: высветившийся номер был Родиону незнаком.
Уменьшив громкость, он нехотя ответил.
– Алло! Слушаю вас…
– Господин Лаврофф? – Голос на том конце провода принадлежал молодому мужчине и звучал официально. – С вами говорит комиссар Давид Симон, помощник начальника жандармерии города.
– Чем обязан? – Родион мгновенно выключил телевизор. Интонации комиссара ему не понравились.
– Вы знакомы с мадемуазель…э-э-э… Оливией Илиади? Она назвала вас в качестве контактного лица.
Родион резко поднялся.
– Вам известно, где она была сегодня вечером? – пользуясь его замешательством, атаковал комиссар.
– Может, объясните, почему вы мне звоните? Что-то случилось? – Родион с трудом сдерживал раздражение – типичный приемчик жандармов: взять собеседника на испуг и начать сразу вытягивать из него информацию.
Новый роман Веры Арье – это история о потерянном во время оккупации Парижа шедевре и о потерянных во времени людях. Герои книги – журналист Родион Лавров и его юная спутница – берутся за заказное расследование, затрагивающее судьбы очень разных людей: одержимого московского коллекционера и обаятельного парижского махинатора, талантливого французского скульптора и его русской музы… Современная Москва, довоенный Париж, пленительная атмосфера южного берега Франции – таковы декорации к этой многослойной истории, пронизанной верой в безграничную силу любви.
В этой истории о любви и отчуждении, преступлении и жертвенности — всего понемногу: и остроты криминальной интриги, и накала человеческих страстей. Случайно встретившись на побережье Корсики, ее герои — французский журналист Родион и греческий хореограф Анна — оказываются в центре криминальной головоломки. События романа разворачиваются на фоне средиземноморских пейзажей, а затем приводят читателя в Париж.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
После победы большевиков в гражданской войне вернулся в Финляндию, где возглавил подпольную борьбу финских коммунистов. В начале 1922 года лыжный отряд Антикайнена совершил 1100-километровый рейд по тылам белофиннов и белокарел, громя гарнизоны, штабы и перерубая коммуникации. Под руководством Тойво Антикайнена Коммунистическая партия Финляндии стала одной из крупнейших партий Финляндии. Коммунистическая пропаганда показала истинное лицо финских правителей, совершенно не заботящихся о своём народе, а лишь пытающихся выслужиться перед Великобританией.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
«Великолепный новый дом в старом районе. На шезлонге у бассейна девушка, которая хочет побыть одна. Мы начнем нашу историю с этого момента, за несколько минут до события, изменившего все… Воскресный майский вечер, в который жители района, как обычно, искали тонкую грань, хлипкий баланс между старым и новым, нами и ними. Потом, уже после похорон, представители СМИ будут выяснять, кто виноват. Станут заставлять свидетелей говорить на камеру, на чьей они стороне. К вашему сведению: мы ни на чьей стороне быть не хотели». Читайте провокационный и захватывающий роман «Хорошее соседство», ставший бестселлером The New York Times.«Восхитительно… Я прочла эту книгу за один присест». – Джоди Пиколт, автор бестселлера «Уроки милосердия»«Захватывающая история о современной морали». – Тари Конклин, автор бестселлера «Последний романтик»«Неподражаемо.
Однажды холодной зимней ночью произошла трагедия, в результате которой Шелби чудом выжила и теперь не может избавиться от тяжести вины за случившееся. Исправить уже ничего не выйдет, и жить дальше не получается, потому что все вывернуто наизнанку. Остается только верить в лучшее. И судьба дает Шелби надежду: она начинает получать анонимные открытки – трогательные, согревающие. Словно от ангела-хранителя, который хочет помочь, оставаясь неизвестным. Существует ли он на самом деле? Или же Шелби действительно помогают невидимые силы? Удастся ли ей простить себя и снова почувствовать себя живой? История, которая вызывает бурю разных эмоций: от темного отчаяния до настоящего счастья.
Шумный Нью-Йорк остался позади. Элис уходит с работы и следует за мужем в тихий пригород. И вот она стоит на пороге большого дома, который очень скоро возненавидит за бесконечное чувство одиночества. Но ведь так было не всегда. Когда-то здесь жила Нелли. Она разговаривала с розами, курила крепкие сигареты и читала статьи о спасении брака, подливая себе в стакан холодный лимонад. Спустя годы Элис найдет поваренную книгу своей предшественницы, но самыми ценными окажутся совсем не рецепты.«Браун сделала это! Поклонники современных историй в стиле old-fashion прочитают роман за один день». – Library Journal«Это история о том, как патриархат влиял на жизнь женщин в 1950-х годах и как продолжает делать это сегодня». – Kirkus.
Ведущая затворнический образ жизни легенда старого Голливуда Эвелин Хьюго объявляет, что готова представить публике свои мемуары. Всю ее карьеру сопровождали загадки, сенсации и многочисленные скандалы. Мир жаждет узнать историю иконы кинематографа из первых уст. Осталось выбрать человека, которого допустят к работе с кинозвездой. Удивительно, но доверенным лицом Эвелин выбирает никому не известную сотрудницу глянцевого журнала Моник Грант. Они не знакомы, никогда не встречались, разве что отец Моник когда-то работал в сфере кино. Моник обескуражена свалившейся на нее внезапной популярностью.