Весна победы - [15]

Этот вопрос командующего фронтом не был вызван характером моего выступления и явился для меня полнейшей неожиданностью.

Я невольно взглянул на генерал-лейтенанта Берзарина. Николай Эрастович как-то помрачнел, опустил голову. Я же почувствовал какую-то невидимую связь между недавним нашим разговором перед фотографированием и этим вопросом маршала.

— Товарищ маршал, если это возможно, то прошу разъяснить, чем вызвана такая постановка вопроса о Николае Эрастовиче? — спросил я в свою очередь.

Командующий фронтом немного помолчал, а потом сказал:

— Что ж, поговорим начистоту. В Москве при утверждении плана предстоящей наступательной операции будет разговор и о соответствии некоторых командующих армиями занимаемым должностям. У высшего начальства почему-то возникли сомнения в генерале Берзарине. Поэтому я решил предварительно посоветоваться с вами.

Из практики своей прежней работы в Генеральном штабе я знал, что в Ставке всегда уделяли особое внимание подбору командующих для проведения очень важных наступательных операций. Чего греха таить, бывали случаи, когда у отдельных командармов, умело руководивших длительными оборонительными боями, вырабатывалась «оборонческая психология», и они потом, в быстро меняющейся обстановке наступления, терялись, действовали порой нерешительно. Но генерал Берзарин был отнюдь не таким. Я убедился, что он является мастером маневра, с инициативой командует войсками в наступлении и добивается успешного выполнения поставленных задач.

— Генерал Берзарин командует армиями с первых дней войны, — ответил я маршалу, — и, как мне известно, проявил себя весьма положительно. Сейчас он деятельно готовит армию к прорыву вражеской обороны и наступлению. В войсках его авторитет очень высок. На мой взгляд, Берзарин как командующий ударной армией вполне на месте. Это, безусловно, опытный и способный военачальник, преданный коммунист. Я, как член Военного совета, твердо убежден, что нет никаких оснований сомневаться в отношении Николая Эрастовича...

Георгий Константинович внимательно посмотрел на Н. Э. Берзарина и твердо заявил:

— Я с вами полностью согласен. Так и буду докладывать Сталину.

На обратном пути, помрачневший и, казалось, осунувшийся, Николай Эрастович молчал, но уже на следующее утро со свойственной ему энергией взялся за дело.

Вскоре Г. К. Жуков уехал в Москву для доклада Ставке плана предстоящей операции. Вернувшись на фронт, он через некоторое время позвонил мне.

— Федор Ефимович, — сказал он весело, — поздравь Берзарина. — Государственный Комитет Обороны оставил его командармом. Желаю вам дружной совместной работы, а армии — ратных успехов.

— Спасибо, товарищ маршал. Николай Эрастович уже знает?

— Да, я ему только что сообщил...

Неоднократно я убеждался в том, какую гигантскую силу таит в себе доверие к человеку, как оно его воодушевляет. Так и Берзарина окрылило — это по всему чувствовалось — оказанное доверие. Теперь он уже не только уверенно, но и вдохновенно руководил подготовкой войск к проведению этой особо важной и напряженной операции...

А подготовка к ней велась активно, полным ходом. Последние коррективы в нее были внесены после военной игры на картах, проведенной Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым с 8 по 10 декабря в Седльце. Эта оперативная игра, в которой принял участие руководящий состав всех армий и фронта, проводилась на фойе реальной обстановки и в соответствии с принятым решением. Здесь были отработаны вопросы планирования операции, организации взаимодействия и управления войсками, обеспечения ввода в прорыв танковых армий.

Общий замысел операции, которая первоначально получила наименование Варшавско-Познанской, заключался в том, чтобы нанести с вислинских плацдармов ряд ударов и рассечь вражеский фронт обороны, быстро ввести в образовавшиеся бреши крупные силы подвижных войск и, развивая успех танковыми и механизированными соединениями, стремительно преследовать противника, не давая ему возможности организовать оборону на заранее подготовленных рубежах. Решение, принятое командующим 1-м Белорусским фронтом, целиком подчинялось этой основной идее. Было спланировано нанесение двух ударов с плацдармов на Висле: главного — на Кутно и второго — на Лодзь.

Эти удары, слившись на второй и третий день операции в единый глубокий рассекающий удар, должны были расчленить всю противостоящую вислинскую группировку противника на две части и открыть нашим войскам дорогу на Одер — к последнему стратегическому рубежу на пути к Берлину.

Во фронте создавались две ударные группы. Главный удар наносила группа войск с магнушевского плацдарма. В центре же ее оперативного построения в первом эшелоне находились 5-я ударная и 8-я гвардейская армии.

Когда мы ознакомились с замыслом операции, то поняли всю меру ответственности, которая ложилась на наши плечи: от действий 5-й ударной и 8-й гвардейской армий и вводимых в прорыв в их полосе двух танковых армий решающим образом зависел успех всего фронта.

Нашей армии предстояло прорвать позиционную оборону гитлеровцев на участке Выборув, Стшижина, затем обеспечить ввод в прорыв 2-й гвардейской танковой армии на рубеже Гнеевице, Заборув, Гощин и во взаимодействии с ней, а также с 61-й и 8-й гвардейской армиями решить ближайшую задачу фронта по созданию условий для окружения и уничтожения варшавской группировки противника.