Вешний цвет - [10]
Веки отяжелели, смежились.
Но в дверь стучат. Входит няня.
Ксена встает. На воде десятки стружечных завитушек. Скользкое от пузырьков тело приятно вытереть мохнатой процедуркой. Бодрая, сильная, она идет в зал, ложится на топчан.
На полу в больших кадках — цветы. И на подоконниках — в вазонах. Резиновые листья фикуса чуть лоснятся от света, процеженного сквозь занавеси.
В зале отдыхают мужчины и женщины. Ксена поворачивается на бок. И прикрывает ноги голубой шерстяной кофточкой. Туфли ее стоят под топчаном.
Пять-десять-пятнадцать минут пролетают незаметно. Одни читают, хотя сестры ворчат. Другие мирно дремлют. Кое-кто похрапывает…
Дума? Тревога? Нет. Ничего. Может быть, лишь глубоко, где-то там укрывшаяся печаль.
Она любит зиму, любит, когда падает снег. Хочет, чтоб он падал еще и еще, гуще, мохнатыми хлопьями, — так нравится ей снегопад. В Киеве, правда, снегопады стали редки. Это скорее воспоминания детства. В канун Нового года и в первые дни января обычно в Киеве идут дожди… И с Деда Мороза течет краска..
Человек не может жить без друга. И хочется, чтоб этот друг, один-единственный умеющий понимать, чувствовать одинаково, был рядом, любовался притемненным светом фонарей, снежной метелью в воздухе, пронизанном электрическими лучами.
Почему вспомнила зиму весной? Просто думала о прекрасном. И есть люди, чувствующие одинаково с ней природу.
Что ж, пусть эти люди чувствуют природу где-то там, далеко…
В «тихий час» она была за кулисами. Сергей Фомич — чуть бледен. Она села сбоку, шагах в четырех от рояля.
Он сыграл обещанные три ноктюрна, внутренне близкие друг другу, и больше играть не пожелал. Был он сегодня не в том настроении, которое призывает музыканта играть еще и еще.
Лист — любимый его композитор?
Нет. Он любит немногое у Листа. Но эти вещи, да еще «Сонет Петрарки» считает лучшими, близкими себе.
Не сыграет ли он «Сонет Петрарки»?
Попробует, хотя давно не играл. Вероятно, позабыл.
Но он не позабыл… Музыка воскресала сама собой, — у Сергея Фомича были волшебные пальцы! — и Ксена с мучительной обостренностью чувств погружалась в мир, где у нее перехватывало дыхание. Еще немного — и она задохнулась бы.
И она — пусть невежливо, бестактно, — ушла, почти убежала со сцены.
Он ни единым жестом не попытался удержать ее.
После ужина Сергей Фомич встретил ее на дорожке. к нему вернулась прежняя оживленность, свобода в обращении, а Ксена была сама не своя.
В угасающем мареве таяли, будто ледок весной, облака.
Потом зажглись фонари в молочных абажурах. Шары казались белыми смородинками на тонких узловатых плодоножках. На дне ближайшего шара лежал кружок чернен пыли; туча мошкары билась о его стенки.
Показалась бледная маленькая луна — старинная серебряная монетка со стертым краем. Они шли по улице.
Ксена сказала, что солнце создано для веселых, счастливых людей, грустящей душе ближе луна. Он промолчал.
Она заметила — о, это только скромные ее наблюдения. — что артисты-комики очень скучные в быту люди. Трагики же — веселые в жизни ребята. Почему это? Как можно веселому, жизнерадостному играть правдиво трагедийную роль? Как можно вообще быть не самим собой?
Вопрос имел дальний прицел, Сергей Фомич это отлично понял.
Искусство перевоплощения.
Нет, это ей не доступно. Она может быть лишь собой. А он?
Он — тоже. Но в руках человека — огромная сила, способная обуздать что угодно.
Начал накрапывать дождик. Множество бликов от фонарей, от освещенных окон засияло на асфальте. И это на краях улицы, а середина чернела, будто река ночью. Не пора ли домой?
Из-за дождика? — В ее голосе скользнула усмешка.
Хотя бы…
Да, с дождиком войдет в ее жизнь Кисловодск. Она о чем-нибудь сожалеет?
Нет. У нее может быть грусть, может быть тоска, но не сожаление.
Знала ли она в своей крохотной жизни успехи? Удачи? Он имеет в виду — удачи творческие? Увенчавшиеся успехом поиски?
Она еще в этом смысле не начинала жить. Он хотел бы, чтобы она запомнила одну мысль, к которой он пришел через отрицание и сомнения. Что за мысль?
В своих удачах мы видим только свое умение. А в своих неудачах — ошибки других или происки врагов, сию, относится не только к большим делам, но малым.
Она постарается запомнить. Что ещё он завещает?
Ирония?
Нет… Маленькая жизнь тоже научила ее кое-чему. Например?
Не слишком распахиваться…
Когда-то в юные годы он поменял сердце на жаворонка…
Да, она помнит. Он даже готовился стать музыкантом…
Готовился!
Потом хотел вернуть свое обыкновенное, простое сердце, но — так и не удалось. И это причиняет боль… Все хорошо в свое время. И ему не нужен жаворонок… Только — простое, человеческое сердце.
Туманно…
Возможно! Впрочем, туман тоже может быть благодатным!
Разве она не поймет, если он скажет яснее?
Поймет. Поэтому говорить не надо.
Но ведь он утверждал, что нет мечты вне нашего измерения?
Утверждал. Но за достигнутой мечтой рождается другая! Так каждый новый костюм, который мы заказываем, кажется нам, будет лучше того, в котором мы пришли к портному. Грубо? Слишком предметно?
Ничего, пусть говорит. Она, конечно, далеко не со всем согласна. У нее — свой мирок, свой крохотный опыт. Он приоткрыл краешек занавеса в мир размышлений. И в то же время — в мир большого действия. Спасибо за это! Ей казалось, что в жизни — больше ясного, нежели непонятного.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вы верите в судьбу? Говорят, что судьба — это череда случайностей. Его зовут Женя. Он мечтает стать писателем, но понятия не имеет, о чем может быть его роман. Ее зовут Майя, и она все еще не понимает, чего хочет от жизни, но именно ей суждено стать героиней Жениной книги. Кто она такая? Это главная загадка, которую придется разгадать юному писателю. Невозможная девушка? Вольная птица? Простая сумасшедшая?
Действие романа «Дети Розы» известной английской писательницы, поэтессы, переводчицы русской поэзии Элейн Файнстайн происходит в 1970 году. Но героям романа, Алексу Мендесу и его бывшей жене Ляльке, бежавшим из Польши, не дает покоя память о Холокосте. Алекс хочет понять природу зла и читает Маймонида. Лялька запрещает себе вспоминать о Холокосте. Меж тем в жизнь Алекса вторгаются английские аристократы: Ли Уолш и ее любовник Джо Лейси. Для них, детей молодежной революции 1968, Холокост ничего не значит, их волнует лишь положение стран третьего мира и борьба с буржуазией.
Прототипы героев романа американской писательницы Ивлин Тойнтон Клея Мэддена и Беллы Прокофф легко просматриваются — это знаменитый абстракционист Джексон Поллок и его жена, художница Ли Краснер. К началу романа Клей Мэдден уже давно погиб, тем не менее действие вращается вокруг него. За него при жизни, а после смерти за его репутацию и наследие борется Белла Прокофф, дочь нищего еврейского иммигранта из Одессы. Борьба верной своим романтическим идеалам Беллы Прокофф против изображенной с сатирическим блеском художественной тусовки — хищных галерейщиков, отчаявшихся пробиться и оттого готовых на все художников, мало что понимающих в искусстве нравных меценатов и т. д., — написана Ивлин Тойнтон так, что она не только увлекает, но и волнует.
«Когда быт хаты-хаоса успокоился и наладился, Лёнька начал подгонять мечту. Многие вопросы потребовали разрешения: строим классический фанерный биплан или виману? Выпрашиваем на аэродроме старые движки от Як-55 или продолжаем опыты с маховиками? Строим взлётную полосу или думаем о вертикальном взлёте? Мечта увязла в конкретике…» На обложке: иллюстрация автора.
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Популярный современный венгерский драматург — автор пьесы «Проснись и пой», сценария к известному фильму «История моей глупости» — предстает перед советскими читателями как прозаик. В книге три повести, объединенные темой театра: «Роль» — о судьбе актера в обстановке хортистского режима в Венгрии; «История моей глупости» — непритязательный на первый взгляд, но глубокий по своей сути рассказ актрисы о ее театральной карьере и семейной жизни (одноименный фильм с талантливой венгерской актрисой Евой Рутткаи в главной роли шел на советских экранах) и, наконец, «Был однажды такой театр» — автобиографическое повествование об актере, по недоразумению попавшем в лагерь для военнопленных в дни взятия Советской Армией Будапешта и организовавшем там антивоенный театр.